– Рассказывай, – произнес я.
– У меня был возок с лошадью, – начал Егор. – Хороший мерин италийской породы, приученный бегать под седлом. Когда началась заварушка, я выпряг его, покинул лагерь и направился к холмам. Искал место повыше.
Повыше, ясное дело. Чтобы обозреть и зафиксировать столкновение двух многочисленных армий, нужен холм, или дерево, или крепостная башня. Найти их нелегко, если ты сторонний наблюдатель – все подходящие высотки заняты военачальниками. Наилучший вариант, если ты сам полководец или состоишь в генеральской свите адъютантом либо посыльным. Посыльным даже удобнее, шире возможности для сбора данных.
Но мой друг в той мниможизни не был ни генералом, ни адъютантом, ни гонцом. Шут, жонглер, который следует за войском, чтобы развлекать солдат…
Уловив мои невысказанные мысли, Егор шевельнул бровью:
– Да, все было занято, малыш, набито под завязку. На холмах стояла пехота германцев-вестготов, союзников римлян. На лесной опушке прятались конные франки и бургунды, тоже союзники, а легионы перекрыли равнину. Для Аэция и его штабных воздвигли помост, но сам понимаешь, туда мне дорога была заказана. Все же я нашел курганчик в стороне – там росли старые вязы, разлапистые и не слишком высокие, но лучше хоть это место, чем ничего. Половину дня пришлось сидеть на дереве. – Он покрутил бокал в пальцах, поднял и отпил вина. – Знаешь, на Кельзанге есть оог, тварь такая вроде здоровенной птицы, однако не летает, а лазает по веткам – клюв и лапы у нее как тиски. Затаится в листве, крутит башкой туда-сюда, крыс-короедов высматривает… Вот и сидел я на дереве точно оог, а крысы внизу мельтешили да резали друг друга. Ну а когда гунны ударились в бегство, я слез, сел на своего конька и поехал разглядывать местность и что там на ней творится после побоища. Искушение, понимаешь… Хотелось мне Аэция зафиксировать, и не только его – возмечтал до Аттилы добраться.
Я кивнул. Естественное желание! Увидеть полководца и вождя, две исторические личности, запомнить их и воспроизвести в записях полного присутствия… Аэция – в момент виктории, в час его великого триумфа, Атиллу – в миг величайшего поражения… Тем более что судьбы у победителя и побежденного были одинаковы – через два-три года оба умрут и, вероятно, насильственной смертью. Я бы тоже не устоял, не высидел на дереве!
– Все там перемешалось… – задумчиво протянул Егор. – Люди, кони, мертвые, живые, готы, гунны, франки, латиняне… Но гунны – шустрые ребята, хоть и бежали, а пропустить, что плохо лежит, не в их обычае. В общем, малыш, меня заарканили – наткнулся на какой-то небольшой отряд из запасных, что не были в бою и панике не поддались. Увезли за Дунай – становище у них где-то в районе нынешнего Будапешта. Пока везли, лютовали в меру, ухо отрезали, руку сломали, пальцы отдавили, а как приехали на место… Псы у них, Андрей, большие, злые, косматые. Забавно показалось, что я невелик, размером с собаку – вот и стравили с псом. Первого я задавил…
Он поднял лицо к балке, где был вмонтирован ви-проектор, нахмурился, подумал и буркнул:
– Нет, просто смотреть бесполезно, надо почувствовать. Не возражаешь?
Я не возражал. Есть вещи, истинный смысл которых не передашь изображением и звуком, как делают дети до второй мутации. К счастью, это не единственный способ.
Егор свесил голову, закрыл глаза. Через секунду-другую кровь стукнула у меня в висках, я ощутил сильные частые удары его пульса, и панорама Ниневии, со всеми ее стенами, башнями, садами и храмами, начала расплываться. Разумы наши искали тропу друг к другу, торили путь к слиянию. Внеречевой обмен с любыми партнерами не представляет трудностей, если его ограничить словами, но полный ментальный контакт возможен лишь с близким человеком. Редкий случай, когда незнакомца допускают к своим сокровенным переживаниям.
Контуры башен и стен исчезли, сменившись туманным, почти неразличимым фоном. Кажется, там была равнина, покрытая травой, какие-то повозки или фургоны, табуны пасущихся лошадей и люди, множество мужчин и женщин, обступивших меня плотным кольцом, орущих, улюлюкавших, махавших руками, приседавших, чтобы лучше видеть, колотивших соседей по спинам и плечам. Но это все происходило где-то в отдалении и не касалось меня – не касалось в данный момент, хотя эти люди имели власть надо мной и над моею жизнью. Сейчас эту власть и меня самого отдали зверям.