Видимо, Рикики никак не могла уяснить, что же требуется тщедушному человечку. Но вот принц соизволил вяло протянуть вперед руку, показывая, что хочет партнершу помоложе, очень-очень молодую. Что-то объясняя, он сопровождал свои слова изящной жестикуляцией. И в его порхающих движениях не было ни намека на обиду или злость. Он просил, а не приказывал. Все тихо-мирно, очень цивилизованно. Более того, он протянул коробку с рахат-лукумом и непонятливой Рикики, и та, выудив сладкий кубик, с хищной жадностью его проглотила, потом, слизав с пальцев сахарную пудру, вытерла их о сорочку. И тут она вдруг вскинула вверх указательный палец, будто ее осенила гениальная идея, и засеменила прочь, а мужчины снова взялись за стаканы с виски. Карлица, этот уродливый призрак для суррогатных радостей, последовала за ней, срывая на ходу фату, так актриса стаскивает с головы парик, скрывшись за кулисами.
Оставшиеся в центре сцены мужчины (сравнение с театром напрашивалось снова и снова при виде ограниченного дверным проемом и ярко освещенного пространства) наполнили стаканы и заговорили совсем тихо. Катрфаж был очень красен и очень весел, видимо, чувствуя себя вполне комфортно без брюк, в одной грязноватой рубашке. Принц даже в кальсонах умудрялся сохранять королевский вид, хотя был чересчур уж худеньким. Он почесывал время от времени свой миниатюрный мужской инструмент и был само добродушие. Ждать им пришлось недолго, вскоре на сцену ворвалась Рикики, раскрасневшаяся от радости. Она держала за руки двух девчушек, наряженных словно для первого причастия. Толстый слой румян делал их рожицы похожими на маски, сквозь глазные прорези которых они смотрели с явным любопытством, без тени испуга. Для пущего эффекта толстуха остановилась чуть поодаль, а после развязно, но все же с легкой опаской, представила гостям своих подопечных. Eureka! Все ясно! Она вспомнила о том, что у нее есть парочка подходящих «ангелочков».
Результат можно было предугадать заранее. Принц засиял от удовольствия и стал похож на мальчишку, того и гляди начнет кувыркаться от радости. Поставив свой стакан, Катрфаж сложил руки на груди и милостиво улыбнулся Рикики, принц же протянул к ней руки и, взяв ее пальцы, сделал вид, будто хочет их благодарно поцеловать. Девочки слегка растерялись, но были вполне довольные происходящим. Они сосали леденцы. Поднявшись со своего ложа, принц ласково обнял обеих; потом он кому-то махнул рукой и сказал что-то по-арабски, после чего появился мажордом (видимо, обретавшийся в тени, так сказать, в кулисах), который вел на золотых поводках двух огромных холеных афганских борзых. Принц в восторге захлопал в ладоши и, хохоча, издал ликующий крик; затем с умиротворенной улыбкой посмотрел на всех. Вот теперь все в полном порядке, говорил его взгляд. Можно переходить к следующему акту…
Рикики распахнула боковую дверь, которая вела в спальню, декорированную довольно экстравагантно. Там стояла широченная, отделанная позолотой кровать под ромбовидным зеркалом. Застелено это ложе было золотистым покрывалом, а на полке, прибитой выше, теснилось много куколок в народных костюмах. Стены были драпированы красными шалями и вся картина напоминала сцену из «Призрака оперы». Крохотные манекены, похожие на съежившихся детей, которых терпеливо и профессионально обрабатывали всякими консервантами, прежде чем нарядить арлекинами, арлезианцами, каталонцами и басками. Сюда-то старая сводня и привела принца, теперь уже он ласково держал за руки двух девочек. Собаки — без поводков — следовали за ним, как отлично выдрессированные слуги, знающие свои обязанности. Сцена была предельно пикантной и откровенной, поскольку актеры не знали, что за ними подсматривают… Да, настолько, что шпионы почти не чувствовали того отвращения, которое испытали в первые секунды.
Но тут как назло Катрфаж вошел в уборную и закрыл за собой дверь, прервав этот колоритный спектакль. Клерк уселся на стульчак, и началось куда менее эстетичное действо. Вскоре тайные зрители услыхали стоны и кряхтенье — прямо под своими подбородками. Как быть дальше? Ни консулу, ни Блэнфорду не хотелось, чтобы их уличили в подсматривании. Только сейчас они поняли, до какой беды их довело любопытство, потому что спрыгнуть с высокого бочонка было не очень-то просто. Чересчур большой риск сломать ногу — в эдакой темени! Так бедняги и стояли на своих круглых жестянках, мысленно проклиная негодяя клерка и надеясь, что он не будет слишком долго торчать в туалете и распахнет дверь. Тогда они снова увидят спальню и уморительного египтянина. Однако какими бы захватывающими ни были сексуальные причуды посетившего священную Мекку распутника, вряд ли у них хватит сил до самого утра торчать под окном, практически не шевелясь. Оба соглядатая совсем приуныли, храня скорбное молчание, ибо никаких светлых идей в их горячие головы не приходило.