— Если эти две дьяволицы снюхаются между собой, нам конец, — прошептал Иордан.
Севастьян молча покачал головой, а Флор обхватил голову руками. Иона вытянул шею, прислушиваясь.
— Интересно, что там делается, — пробормотал он.
— Тебе что, совсем не страшно? — не выдержал Иордан. Неунывающий глебовский оруженосец немного раздражал ливонца.
Иона пожал плечами.
— Я знаю, ради чего мы здесь, — ответил он. — Знаю, кто эта гарпия и кто — та женщина. Когда у тебя открыты глаза, страха почти нет.
Иордан еле слышно вздохнул. Когда-то и он был таким — боялся только той опасности, которой не видел. Годы изменили его, согнули, приблизили к земле; а гибель ордена окончательно сломила некогда твердый характер. Теперь Иордан боялся и той опасности, что была для него очевидна. И не в том дело, что он не хотел умирать, — напротив: ради достойной смерти они со Штриком пришли в зачумленный Новгород. Но умирать в когтях дьявольской твари Иордану не хотелось. Ему почему-то казалось — и от этого ощущения он никак не мог отделаться, — что люди, погибшие от слуг дьявола, оказываются прямо в аду, перед лицом того «отца», которого призывала Соледад. Одна только близость гарпии, в представлении Иордана, отгоняла любого светлого ангела.
И неожиданно, словно бы в ответ на все сомнения старого ливонца, он увидел в конце улицы свет. Завороженный этим светом, Иордан шагнул в ту сторону. Никто из его спутников этого не заметил — все были заняты поведением жуткой птицы.
С каждым иордановым шагом свет делался ярче. Ливонец положил уже метров десять между собой и своими спутниками, когда ему ясно стала различима высокая тонкая фигура, окруженная ясным сиянием. Иордану стало весело. Свет источал неземную радость, и Иордану захотелось погрузиться в нее.
Затем он приметил рядом с первой фигурой вторую и не без удивления узнал Штрика. Тот улыбался старому товарищу.
— Здравствуй, Штрик, — сказал Иордан. Я думал, ты умер.
— Смерти нет, — ответил Штрик. — Те люди поймали ведьму?
— Наверное, — отозвался Иордан. — Наш земной путь окончен. Какая нам разница, поймали ли новгородцы какую-то ведьму? Какое нам дело до ведьмы? Ордена больше нет…
— Но мы — есть, — промолвил Штрик.
И повернув голову, глянул на своего сияющего соседа. Во взгляде умершего ливонца сияла такая любовь, что Иордан вздрогнул: неожиданно он понял, откуда свет и кто тот второй, высокий и тонкий.
В тот же миг перед ним предстал ангел.
— Боишься, что мы не приближаемся к тому месту, где бродят слуги дьявола? — прозвучал тихий голос в уме Иордана. — Это не так! Не бойся за свою жизнь, бойся только за душу…
— Я и за душу не боюсь, — сказал Иордан вслух, — ведь ты рядом…
В этот миг все пропало. Иордан ощутил жгучий холод. Он стоял поодаль от своих товарищей, а из дома, где валялась, замотанная в сеть, Соледад, доносились пронзительные крики и хлопанье кожистых крыльев.
Иордан добежал к Севастьяну и его людям. Иона утратил свой бравый вид. Он зажимал ладонями уши и тряс головой, а потом вдруг повис у Севастьяна на локте и взмолился:
— Господин Глебов, отпустите меня! Можно, я пойду домой? У меня дел много!
— Иди, — позволил Глебов.
Иона припустил бежать по улице.
— Его отпустил, а мы, значит, здесь должны торчать и на все это глядеть? — упрекнул Глебова Харлап.
Севастьян устремил на него холодный взгляд, даже в темноте неприятный. Харлап поежился.
— Ты никак возражаешь мне? — осведомился Севастьян.
— Ну, я… — промямлил Харлап.
— Может быть, ты недоволен мной, Харлампий? — продолжал Глебов.
Крики Соледад делались все пронзительнее, от них чесалось все тело.
— Прости, господин Глебов, — проговорил покаянно Харлап. — Сам не знаю, что на меня нашло. Страшно как-то. Боязно и неприятно.
— А, — сказал Глебов. — Мне тоже.
— А его все-таки отпустил…
— Иона — человек особенный, — сказал Глебов. — Не такой, как ты или я. Я думал, тебе это понятно.
— Да понятно, понятно! — подал голос другой стрелец. — Не мытарь его, Севастьян. Он не со зла, просто с перепугу.
— Ладно, — махнул рукой Севастьян. — Я и сам боюсь… А где Иордан?
— Я здесь, — подал голос ливонец. — Отходил по надобности.
Соледад почти замолчала. Теперь она еле слышно попискивала, как мышь. Несколько минут солдаты вслушивались в ее голос, и вдруг один из них сказал:
— Да ведь это не ведьма, это гарпия скулит…
— Посмотрим, что там? — предложил Флор, стараясь сделать так, чтобы зубы у него не стучали слишком громко.