Молодой заорал, брызгая слюной:
— Никогда, никогда! Вы — трус, я презираю и ненавижу вас!
С этими словами он бросился бежать к своей лошади. Старый король долго смотрел ему вслед. Маленькая нелепая фигурка странно раскачивалась и подпрыгивала на ходу, одна рука бешено размахивала, вторая висела вдоль бока неживой плеткой.
— Не знаю, кем он вырастет… — задумчиво проговорил бывший король Карл.
Ужас был в том, что Карл — хорошо разбиравшийся в людях, — превосходно отдавал себе отчет в том, что представляет собой его внук.
Это был клубок болезней — и чудо сверхъестественной живучести.
Новое несчастье едва не загнало Карлоса в могилу. Несколько лет подряд его тело трепала лихорадка. Раз в четыре дня он сваливался без сил, покрывался потом и трясся на кровати, под ворохом одеял. На следующий день после приступа его отправляли в загородное имение, в двадцати милях от Мадрида. Там он и увидел дочь привратника дворца — Мариану Гарсетас. Мариана была изумительно хороша и свежа — чудесный весенний цветок, который так хорошо было бы сорвать, истоптать, испоганить, лишить победоносного сияния молодости! Карлос помчался вниз по лестнице, надеясь догнать «девчонку». Однако за пять ступеней до конца лестницы он споткнулся и ударился головой о садовые ворота.
Об этом падении тотчас узнали при дворах европейских монархов, поскольку практически смертельная травма наследника испанского престола касалась решительно всех.
Некоторое время казалось, что принц умрет. Король Филипп, отец Карлоса и, по мнению самого Карлоса, главный его враг, прислал своего личного врача вместе с двумя королевскими хирургами. Они обнаружили на голове его высочества глубокую paну размером с ноготь на большом пальце, с рваными краями. Страшна была не эта травма, а сильное сотрясение мозга.
Карлосу пустили кровь, и он пришел в себя. Тогда его заставили скушать несколько слив и куриную ножку.
Однако через несколько дней рана начала гноиться, у принца начался сильный жар, на щеке и под ухом распухли железы.
Из Вальядолида привезли нового хирурга, чрезвычайно искусного лекаря, бакалавра медицины, чтобы тот сделал надрез на коже. Надрез был произведен по строго научной методике, в форме буквы «Т». Хлынула кровь. Разглядеть, поврежден ли череп, оказалось невозможно, поэтому рану зашили и перевязали.
Состояние Карлоса продолжало ухудшаться. Филипп оставил все дела и прибыл из Мадрида, привезя с собой очень уважаемого анатома, который, помимо своих ученых достижений, был известен еще и тем, что стал свидетелем смерти французского короля Генриха II, скончавшегося от мозговой травмы на турнире в 1559 году.
Вся эта армия врачей, презирающих друг друга, иногда тайно, но чаще — явно, столпилась у постели наследника. Они обработали рану составом из измельченного ириса и кирказона, мазью из скипидара и яичного желтка, а в завершение — розовым медом и пластырем из буковицы. Лучше больному не становилось.
На следующий день лицо умирающего стало опухать. Врачи дали ему слабительное, которое подействовало на него — согласно отчету, отправленному Филиппу, — «четырнадцать раз». Принц лежал, весь измазанный собственными испражнениями, — перенести его представлялось невозможным. К концу дня отек увеличился, появились маленькие воспаленные прыщи по всей коже. Наутро врачи увидели, к своему ужасу, что отек разросся настолько, что глаза принца закрылись. Когда король Филипп пришел навестить сына, он собственными пальцами раздвигал тому веки.
Затем гнойник перешел на шею, грудь и руки. Доктора то пускали принцу кровь, то ставили ему банки, то прибегали к слабительному. Привезли врача-мавританина из Валенсии. Тот применил какие-то свои жгучие мази черного цвета, от которых череп Карлоса сделался «как чернила». Мавританина изгнали с позором.
По всей стране выставлялись драгоценнейшие христианские реликвии для поклонения, в том числе и шипы от тернового венца Спасителя; многочисленные религиозные процессии и шествия различных монашеских орденов протекли по улицам с образами Пресвятой Девы и святых.
Люди прикладывались к статуям, святым мощам, другим реликвиям и молили Бога спасти жизнь принца. Всех охватил странный энтузиазм. Для чего жители Испании просили Всевышнего сохранить на земле безумца, человека, который похищал и избивал девушек, увечил неугодных, убивал животных себе на потеху?
Говорили, что он жарит кроликов живыми, что он бьет лошадей так, что потом их приходится пристреливать — они больше ни на что не годны после поездок с принцем. Несколько знатных дворян, по слухам, были кастрированы по приказу Карлоса.