– Ты умеешь склонять людей на свою сторону, – согласился Уго. – Но битва за Ригу не будет простой. Говорят, вокруг нее выстроена каменная стена. Можно потерять много воинов.
– А разве мы не теряем их постоянно в битвах с литвинами или германцами? – Лембит вернулся за стол и напряженно вгляделся в глаза своего собеседника. – Это не просто битва за Ригу. У нас каждое селение стоит само за себя. Каупо объединил речных ливов. Он мог уничтожить германцев, но встал на сторону наших врагов. Германцы и литвины побеждают, потому что идут большой силой. Курши наши соседи, но они никому не дают спуску. Потому что всегда готовы выступить одной силой, с одним вождем. Если мы возьмем Ригу, сможем объединить всех ливов. Соседи будут нас уважать как великую силу. Только так наше племя может выжить. Разве это не великая цель? И во главе встанем мы с тобой.
– Тебя уже выбрали верховным вождем.
– Нельзя быть верховным вождем, если у тебя нет надежной опоры. Ты сам знаешь, что полагаться можно только на своих. На братьев и сестер, на детей, на близких друзей. Сегодня мы можем изменить судьбу ливов. Мы можем править с тобой вместе. Но ты должен стать моим братом.
– Твоим другом, – осторожно уточнил Уго.
– Братом!
– Братом? – Уго поерзал на скамье и ощутил, что у него пересохло во рту. Он глотнул из кубка и наконец посмотрел Лембиту в глаза. – Это как?
– А ты хитрец! – Лембит широко улыбнулся. – Но я все замечаю. Интересно, когда ты успел познакомиться с моей сестрой?
– С твоей сестрой?
– Ладно, ладно. Я же видел, как Лея прижималась к тебе, прямо рядом со мной. Что ж, это нормально, когда мужчина ищет себе жену в далеких краях. Ведь, я слышал, ты овдовел в прошлом году.
– Это правда. Мать ночи забрала мою Мату. Но я…
– Я понимаю. Ты не молод, но ты сильный мужчина. А из Леи получится хорошая хозяйка. У нее крепкие руки и широкие бедра. Она может принести тебе еще немало детей. И у нее веселый нрав. Мне жаль будет отпускать ее из дома. Но так наш союз станет намного прочней. И ты будешь моим братом. А теперь давай выпьем за объединение наших семей. И за будущее ливов.
– За будущее… брат!
Глава 17. Ювелир
После вчерашней пирушки голова Уго шла кругом. Ночью ему снился сон, что он попал в водоворот в глубокой и обширной реке, и вода крутит его так, что никаких сил не хватает вырваться. Но и выбираться из водоворота, несущего вдоль незнакомых, но таких красочных берегов не было никакого желания. Даже к манящей его с берега девушке, похожей на сестру Лембита, о которой вчера, после того как разошлись остальные старейшины, они говорили с новым вождем ливов больше, чем о предстоящей схватке с германцами. Уже просыпаясь от крика петуха, он еще пытался удержать в себе сон, чтобы увидеть, что ждет его за следующим поворотом, но видение улетучилось безвозвратно.
Встав с ложа, постеленного для него в доме Лембита, Уго выбрался наружу и направился к шатрам, размышляя, как лучше преподнести мергеровцам новость о предстоящей свадьбе. Само по себе это вполне соответствовало обычаям – невест молодые ливы подыскивали в соседних, а иногда и в отдаленных деревнях, и ярмарка в Ире подходила для этих целей как нельзя лучше. Но вместе с сообщением о свадьбе надо было рассказать и о предстоящей великой битве, и о том, что поведет объединенные силы ливов пусть не как главный военачальник, но как командующий главным отрядом именно он, Уго.
Первым навстречу ему из шатра выбрались Вальтер и опекающий его Иво, и при виде их он подумал, что чужеземец, кажется, и есть тот самый человек, с которым ему сейчас больше всего хотелось бы поговорить.
– Мы беспокоились о тебе, – поприветствовал его Иво. – Все старейшины вернулись к своим, и только ты остался в доме Лембита. Говорят, ты должен нам сообщить нечто важное.
– Не сейчас. Мне надо поговорить со скоморохом, – остановил его Уго. Он поманил за собой Вальтера и, не обращая внимания на разочарованный вид Иво, пошел по аллее мимо шатров к пробуждающейся к жизни ярмарке.
– Послушай, скоморох…
– Может быть, ты все-таки не будешь называть меня скоморохом?
– Что? – от удивления Уго даже остановился и посмотрел на своего спутника. – Но разве ты не сам говорил, что ты…
– Миннезингер. Или менестрель, если тебе удобней. Это совсем не то, что скоморох. И еще у меня есть имя.
– Вот как? Но разве ты не мастер веселить народ?
– Смотря что понимать под весельем. Я могу играть на гитерне и на флейте. Я пою песни, которые сам слагаю, о прекрасных дамах и о героях, о сражениях и наслаждениях. Я собираю истории и легенды и передаю их другим, в песнях или в сказаниях. Но я не пляшу и не кувыркаюсь на потеху публике, как это делают скоморохи на ярмарках.