Благоприятный для Русского государства момент в Прибалтике наступил в конце 1557 — начале 1558 г. В 1557 г. прекратилась русско-шведская война. Попытки шведского короля Густава I Вазы привлечь к войне против Русского государства Данию, Литву, Польшу и Ливонский орден не дали никаких результатов, хотя, начиная в 1554 г. войну, шведский король определенно рассчитывал на союз с Орденом, который энергично толкал его на борьбу с Русским государством. Оставшись один на один с Русским государством, Швеция проиграла войну. В связи с этим Иван Грозный писал ногайскому князю Исмаилу: «Король немецкий нам сгрубил, и мы его наказали»[4]. Поражение произвело сильное впечатление на шведского короля, который вынужден был с тех пор вести крайне осторожную политику в отношении своего восточного соседа, заискивая перед ним. Правда, сыновья «наказанного» русскими Густава I Вазы не разделяли осторожной и выжидательной позиции своего отца. Младший, герцог Финляндский Юхан, внимательно следил за развитием событий в Ливонии и стремился овладеть опорными пунктами на южном берегу Финского залива, в то время как наследный принц Эрик носился с обширными планами установления полного господства Швеции на севере Европы. Позже он рассчитывал достичь этого путем брака с английской королевой Елизаветой.
Было очевидно, что со смертью Густава I Вазы Швеция вновь примет активное участие в ливонских делах. Однако и в этом случае Русскому государству нечего было слишком опасаться шведского нажима. Руки Швеции связывало все большее обострение шведско-датских отношений. Впоследствии уже при преемнике Густава I Эрике XIV обострение это привело к войне между Швецией и Данией.
Так выходили из игры, по крайней мере на некоторое время, два опасных претендента на ливонское наследство. Оставались Литва и Польша. Сигизмунд II Август не был, правда, безусловно связан какими-либо серьезными осложнениями международного характера. Ни Литве, ни Польше не угрожала в это время война с их соседями. Тем не менее оставалось фактом, что Литва и Польша не были еще готовы к решительной схватке с Русским государством. На это указывало то обстоятельство, что они отказались поддержать Густава I Вазу в борьбе с Иваном Грозным, не использовали для нападения на Русское государство столкновения его с Крымом в 1555–1556 гг. В 1557 г., буквально накануне начала Ливонской войны, Сигизмунд II Август не решился воспользоваться создавшейся благоприятной обстановкой в Ливонии для прямого подчинения ее себе. Большое значение имел также факт серьезных противоречий между Польшей и Великим княжеством Литовским. Польские магнаты и шляхта энергично стремились к тому, чтобы осуществить инкорпорацию Литвы в состав Польши. Литовские магнаты, которым принадлежал решающий голос в вопросах внешней политики Великого княжества, выступали решительными противниками инкорпорации и стремились основать польско-литовскую унию на принципах равноправного военного союза между двумя государствами. При таких условиях польские феодалы при всей своей враждебности планам укрепления Русского государства в Прибалтике не были заинтересованы в оказании Литве немедленной и энергичной военной помощи. В самой Польше руки короля были связаны резко обострившимся конфликтом между магнатством и шляхтой и быстрым распространением реформационных учений. Прямым показателем того, что ни Польша, ни Литва, которая была прежде всего заинтересована в ливонском вопросе, не были готовы к борьбе с Русским государством, является факт продления в 1556 г. истекавшего перемирия между Литвой и Русским государством на шесть лет. Весьма характерно, что в переговорах литовского посольства с московскими дипломатами подымался и вопрос о заключении вечного мира. Используя мирные настроения литовских дипломатов, Иван Грозный пошел дальше и направил в феврале 1558 г. королю Сигизмунду II Августу грамоту с предложением мира. Царский посланец должен был говорить о необходимости союза Литвы и Русского государства против Крыма. Поводом для посылки грамоты послужили известия о набеге крымских татар на Подолию. В том, что Литва и Польша будут не в состоянии немедленно вмешаться в Ливонскую войну, убеждали русскую дипломатию и полученные ею известия о тяжелой болезни короля.
4