Через девять лет будет проведена Люблинская уния, и поляки с литвинами объединятся в единое государство — Речь Посполитую. Причем ляхи станут в ней главными и первым делом оттяпают у ВКЛ все украинские области, наиболее богатые в «шляхетской республике». И начтут там устанавливать свои порядки, наплевав на подписанные договоренности. Ведь литвины будут ослаблены многолетней войной с восточным соседом, и пойдут на всевозможные уступки ради собственного спасения.
— Сигизмунд сейчас взбешен — наглость датского принца, то есть меня, буквально вырвавшего из хватки Ливонию, его явно ошарашила, раз нет грозных грамот с обещанием всяческих кар. Впрочем, могу ошибаться — король просто присматривается к изменившейся ситуации, и не будет делать резких движений, пока не поймет в чем суть событий. Скорее, так и есть, король не похож на наивного юношу, что вначале делает, а потом думает. Ведь ситуация запутана до крайности.
Чисто юридически сговор с Кетлером можно выбросить — сейчас он был не подтвержден ландтагом, в реальной истории только в марте следующего года. Причем с магистром Ливонского ордена, который сейчас власти не имеет. И кабальный заем с чудовищными условиями выплат тоже из той категории, к Ливонскому королю никак не относящиеся. Требуйте возвращения денег с покойного, ведь он действовал только от своего имени, без согласия капитула и ландтага. А потому сумму занятых денег вернуть можно, но не «десять раз по сто тысяч дукатов».
Однако на коронацию прибыл «сосед» — канцлер Великого княжества Литовского Николай Радзивилл, по прозвищу «Черный». В отличие от собравшихся лютеран ревностный кальвинист, отринувший как католицизм, так и православие. Прямого разговора с ним у Магнуса не было — беседовал «коллега», ливонский канцлер Христиан Шрепфер, который от всякой помощи отказался. Заявив при этом, что с московитами заключен мир и литовские отряды должны уйти из Ливонского королевства, которое о «покровительстве» никаких соглашений не заключало и в таковых совершенно не нуждается. Радзивилл, покойная сестра которого Барбара была раньше замужем за королем, имел большое влияние среди литвинской шляхты, подкрепленное титулом имперского князя, дал лишь уклончивый ответ. И Магнусу стало ясно, что после коронации между ними будет серьезная беседа.
— Вообще ничего не понятно — ни замыслы польского короля, ни планы московского царя. А они есть, прах подери!
Шесть главных карт лежат перед ним на столе. Прибывшие в Ригу на коронацию герцоги мекленбургский и прусский, а с ними курфюрст саксонский не в счет — в войне они участия принимать не будут. А ганзейцы не карты, а фишки — сила Ганзы в прошлом, сейчас наступает закат для торгового союза, который потерял ведущие позиции.
Магнус прикусил губу — позиции четырех карт для него ясны, с запада Фредерик и Эрик, с севера Юхан, а в центре он сам. Но роль двух карт, с юга Сигизмунда, и с востока царя Иоанна совершенно непонятна, но что там собраны крупные козыри известно априори.
— Блин, звали лисички курочку на обед, а та и согласилась. Только не знала, что место ее не за столом, а на столе. На блюде — совсем как я в центре, в роли праздничного пирога! А вот когда меня начнут резать кусками, и начнут насыщаться…
Магнус передернул плечами — завтра коронация, а настроение скверное. Вспомнилось, что однажды Иван Грозный притворился умирающим, чтобы понять, кто из бояр поторопился его предать.
— Так ведь меня на крючок подсадили, на наживку, а я ее и заглотнул целиком, по самые жабры, — Магнуса затрясло. Ведь царь яростно воевал с ливонцами, потом с литвинами, отобрав Полоцк, ведь мог сообразить, что все проделанное Иоанном Васильевичем сплошное притворство, ведь его поведение неспроста резко изменилось.
Такое он должен был сразу заметить!
— Дурак, какой же я глупец, — Магнус тупо уставился на стол, начиная понимать, как его банально «развели». То, что он принял за благодарность или милость, таковым не являлось, правители думают совсем иными категориями. Он недооценил Иоанна, и не только взял «отравленную пешку», но и позволил себя связать. У царя как минимум стало два варианта игры, почти выигрышные для него, и проигрышные для Магнуса — с плохим, или очень плохим конечным результатом. Если вторая очередь хода будет за польским королем — а тому уже подставили «фигуру» его самого на заклание, ибо без боя сдаваться не будет, а там…
— Сигизмунд-Август не станет резать сразу, попытается договориться по-хорошему. Но принять его предложения я уже не смогу ни в коем случае, я сам себя лишил маневра!