Мы непоправимые существа. Мимолетные маленькие монстры, родившиеся однажды утром, умершие следующим. И хотя это пиздец как уныло, полагаю, это действительно привело мысли в порядок. Я хотел состариться, делиться воспоминаниями с кем-то, кто знал меня до того, как я стал знаменитым. С кем-то, кто не смотрел на меня, как на гребанного Бога. С кем-то, кто заставлял меня чувствовать, что все это по-настоящему.
Был только один человек, который мог это сделать, и это Лия. Это всегда была Лия. Она знала меня изнутри и снаружи. Терпела меня, даже когда я жил в отрицании, скрывая любовь к ней, потому что я был в ужасе от того, что это означало. Испугался ебанного подъема. Боялся, что потеряю ее, потому что сломленная любовь — это все, что я узнал в детстве.
Мне казалось, что часы тикают. Она собиралась ускользнуть из моих рук, влюбиться в кого-то лучшего, кого-то более достойного. У них были бы отношения, рожденные из обещаний и обязательств.
Ничего похожего на прошлое, которое мы разделили.
Мысль заставила меня прижать ее к себе, когда она спала на моих руках.
— Я не хочу потерять тебя снова, — беспомощно шепчу я. Но утром я вернусь к своей пустой жизни и наполню ее отвлекающими факторами.
Отвлекающие факторы бессмысленны, окруженные одинаково бессмысленными людьми.
Я крепко держу ее перед собой. Она мой отвлекающий фактор сегодня. Идеальный вид.
Я мог пережить ее отказ, но не могу смотреть, как она полностью уходит от меня. Я не хотел, чтобы она влюбилась в кого-то другого.
Может быть, уже слишком поздно, и мои надежды бесполезны.
Может, все закончилось до того, как началось.
Поэтому я просто держу ее перед собой и делаю вид, что мы против всего мира. Сегодня она была моей, навсегда и всегда. И в каком-то другом измерении мы всегда существовали бы вот так, с ней на руках, дыша воздухом, заставляя чувствовать себя здоровым.
Это странно поднимает настроение.
10 лет назад
— Мне жаль, что я испортила твою гитару, — слезно говорит она мне.
Я сглатываю комок в горле и смотрю на нее, стоящую передо мной. — Все в порядке, мам.
Она садится рядом со мной на кровать, и я хватаю гитару отца. Она старая и пыльная, но играла, и я не хотел, чтобы она забрала ее от меня.
Она смотрит в глаза, мое тело напрягается, когда я прижимаю гитару к себе.
— Я не буду трогать ее, — успокаивает она меня. Я смотрю на нее, оценивая. Это мама, которую я любил? Или та, которая хотела уничтожить все вокруг?
— Тогда почему ты здесь? — Она не часто приходит. Она была в больнице пару недель, и папа сказал, что ей стало легче. Теперь ей стало лучше, но я знал, как быстро ее настроение может измениться.
— Папа говорит, что у тебя красивый голос, — тихо сказала она, кладя руку мне на спину, ласково прижимая меня. Она ко мене больше не прикоснется. В течение нескольких лет. Я не привык к этому, особенно после того, как увидел все разрушения, которые произошли от тех же самых рук.
— И? — Отвечаю, пожав плечами.
— Поэтому я хочу научить тебя петь.
— Ты умеешь петь?
Она кивает с улыбкой.
— Да, дорогой, умею. Так я познакомилась с твоим отцом. Я пела в баре, и однажды он подошел ко мне после моего выступления.
— Она была красивой, — вдруг перебил ее папа. Я взглянул за ее плечо и увидел, что он стоит в дверях, глядя на нее с любовью, сияющей в глазах. — Я не мог устоять. Знал, что если я не попрошу ее потанцевать со мной, то никогда больше не наберусь смелости.
Мама посмотрела на него, ее глаза блестели, словно они потеряли себя друг в друге. В такие моменты я знал, что они любят друг друга. Все эти уродливые драки ничего не значили, если бы у нас были такие дни, как сегодня.
Она сидела со мной весь день, и мы пели вместе. Я никогда раньше не сближался с мамой, но мы нашли, чем заняться вместе. Первая песня, которую она пела мне, — “Спасибо” от Led Zeppelin, и я никогда не забуду озноб, который почувствовал, когда слова лились из ее рта, будто они предназначены для этого. К вечеру она стала немного беспокойной и вдруг слезы полились из ее глаз. Она извинилась и исчезла в своей комнате.
— Ты ничего не сделал, — успокоил меня папа, когда позже пришел посмотреть, как я. — Мама просто немного больна, понимаешь?