— Тяжело играть, да? — прошептала я.
— Мне нравится, когда человек преследует, — пояснила она. — Это делает жизнь намного веселее.
Я закатила глаза. Не знаю. Я провела большую часть своих лет, будучи охотником.
Когда мы вошли в квартиру, она направилась в одну комнату, а я — к другой. Я приняла душ, смывая пот после тесного круга других людей. Отвратительно. Но если это цена за лучший концерт в моей жизни, я определенно готова заплатить.
Когда я вышла, то присоединилась к Мел на кухне. Она вытащила два бокала и наполнила их до края. Мы взяли их и выпили за этот вечер.
— За мужчин, — сказала она на втором стакане. — Надеюсь, они умрут ужасной смертью.
— Что, все они? — спросила я ее.
— Каждый из них. Ты знаешь, насколько лучше стал бы наш мир, если бы его возглавляли женщины?
— На самом деле, это было бы изящно, — пробормотала я.
Она сделала паузу.
— Ты права. Ебаный Китай будет говорить за спиной России, и раз в месяц все ревнивые союзные страны будут идти друг против друга. Гребаная Франция застряла бы, а немцы подумали, что они готовят свои колбасы лучше всех, в то время как Англия замкнулась бы на своих чертовых акцентах.
— Прекрати, — засмеялась я, обнимая себя за живот. — Ты убиваешь меня!
— Да, отвлекаю тебя от душевных страданий.
Мой смех медленно умер.
— Моих душевных страданий?
Она наклонила голову в сторону и удивленно изогнула брови.
— После концерта даже я не могу удержаться от мыслей о Картере. Он выглядел невероятно.
— Действительно.
— Я говорю невероятно. Я совершенно забыла, как он горяч.
— Он очень горячий.
— Успокойся, он полностью погружён в группу, о которой мы говорим…
Я напряглась, пытаясь казаться безразличной.
— Правильно.
— Это просто образ жизни, — добавила она, мрачно сделав еще один глоток. — Он, и Рим, и остальные мальчики... просто ебут все, что движется, держу пари.
После этого настроение сразу же изменилось.
Мы не пили для удовольствия.
Мы пили, чтобы забыть.
***
Чуть позже я легла в постель и некоторое время смотрела в потолок. Думая о группе, мой мозг затуманивался, а все внутренности охватывало тепло. Через минуту я встала и наклонилась, чтобы достать коробку для обуви, которую положила под кровать очень давно. Я включила лампу и вытерла слой пыли с коробки, прежде чем открыть ее. Когда я взглянула на содержимое, на глаза навернулись слезы.
Я держала здесь целую кучу фотографий Картера и меня. Тут же хранились мелочи, накопленные за все время, проведенное вместе: игральные карты; черно-белые фотографии; пара медиаторов, которые я украла у него; ручка, которой он писал свои песни; несколько листков, на которых он набросал случайную песню; один листок, на котором он рассеянно написал: «У Лии хорошие сиськи». Я посмеялся над этим и, перебирая предметы, преднамеренно игнорировала письма, пока, кроме них, в коробке ничего не осталось.
Четыре письма, которые он послал мне в год отъезда, а я не отвечала на его звонки и сменила номер. Писать письма — старая школа, но видимо, он посчитал, что это единственный способ, которым он может до меня добраться.
Я никогда не открывала письма. Я оплакивала его потерю и в процессе попытки двигаться дальше спрятала письма. Я пообещала себе, что открою их, когда действительно переболею им. Но... с тем, как все прошло сегодня, увидев его на сцене, глядя на то, как он выступал, как открывал душу в песнях...
Я уже не была готова их открывать.
Я хранила эту коробку, не потому что была поглощена им. Просто я скучала по нему. Это была удивительная связь. Помимо удивительного секса, который у нас был, он был действительно моим лучшим другом, и наличие этих маленьких сокровищ являлось напоминанием о счастливом времени в моей жизни.
С тяжелым сердцем я медленно положила письма обратно в коробку, убедившись, что они аккуратно расположены. Я сохранила его старые часы, которые обнаружила на своем комоде после того, как он ушел. Я сохранила их из-за слабого запаха, который задержался на кожаной ремешке. Я поднесла его к носу и слегка понюхала. Может быть, запах остался только в моей голове, ведь это было так давно, но я чувствовала ностальгию точно так же. Закончив, я вернула коробку под кровать и забралась обратно под светлое одеяло.
Затем я еще долго сидела, прежде чем схватила ноутбук с тумбочки. Можно назвать это преследованием, но я предпочитаю называть любопытством поиски Картера онлайн. Я никогда раньше этого не делала. Это повлияло бы на мою работу над зависимостью, поэтому я старательно дистанцировалась от Интернета, где всегда было море статей про Картера Мэтисона.