Мы помянули маму и молча приступили к еде. Дед наполнил стаканы и сказал:
— Давай, чокнемся, и не думай столько, вон поседел…
— Знаешь, дед, о чем я сейчас думал?
— О какой-нибудь девушке или о моей шляпе, — улыбнулся он.
— И о том, и о другом.
— Видишь, как я угадал!
— А ты знаешь, какая между ними связь?
— Если скажешь, буду знать, — ответил дед, приготовившись слушать.
И я рассказал ему все по порядку, начиная с той соломенной шляпы, которую хотел купить в Лиином магазине, и кончая этой, которую привез сегодня. Я говорил долго…
У меня пересохло в горле, я налил себе стакан и с жадностью осушил его. Вытер рот ладонью и спросил деда:
— Как ты думаешь, почему она исчезла? Где она теперь? Что с ней случилось? Иногда мне кажется, что она вообще не существовала, все было сном… Почему она ушла? Кто виноват? Она? Я?
После долгого молчания дед ответил:
— И ты, и она.
На мгновение он задумался, потом продолжил:
— Каждый человек живет, как может. И ты, и Лия заплатили мзду; она — за свою нетерпимость, ты — за страх перед ней. Этой платой и стала ваша любовь.
— И что же будет дальше? Неужели она никогда не вернется?
Дед ответил, глядя своими близорукими глазами в пустоту:
— Если вернется, ты ее найдешь.
Я долго думал над ответом деда — «если она вернется». Это просто смешно! Разве я не знаю Лию? Я оказался прав. Через четыре года молчания она объявилась. Но разве это возвращение? Она просто проезжает мимо. Она молчала так долго, и вот теперь, ни с того, ни с сего написала мне…
IX
— Кристиан, пора идти, что скажешь? — говорю я, желая вырвать его из прострации. На самом деле у нас еще есть запас времени.
Он вздрагивает, испуганно смотрит на меня, и, изменившись, в лице, лепечет:
— М-мы… опоздали?
Я его успокаиваю, но он принимается лихорадочно застегивать ворот рубашки и натягивать пиджак, размышляя вслух:
— Никак не могу понять, хоть режь меня, почему она так долго молчала; исчезла без следа с маленьким ребенком, а теперь, нате, пожалуйста, пишет, назначает встречу. А если за это время я успел жениться, если у меня дети, и вообще… Что она себе воображает, я все брошу и побегу, высунув язык, за ней? Ради чего-то, что…
— Несчастный, — прерываю я его тираду, — ведь она по-прежнему тебя любит.
— Думаешь? — выпаливает Кристиан, охваченный сильным волнением.
— Иначе она бы не написала…
Кристиан смотрит на меня невидящим взглядом, его лицо напряжено, я чувствую, что в его душе происходит борьба, и он никак не может принять однозначное решение. Наконец он с силой ударяет кулаком о кулак:
— Будь что будет! Пойдем на вокзал.
Я отворачиваюсь, боясь, что Кристиан увидит, как я едва сдерживаю смех. Откуда ему знать, как смешно он выглядит со стороны. Столько мучиться, наконец, решиться не ехать на вокзал, а потом все время торопиться, боясь опоздать. Не хотел бы я оказаться на его месте.
— Пойдем быстрее, — возбужденно поторапливает меня Кристиан, — сейчас, сейчас, когда я решился…
— На что ты решился?
— Я попрошу, чтобы она осталась, мне удастся ее убедить! Марике три года… Лия останется, ведь она меня любит…
— А Милика?
Кристиан отвечает сразу, ответ давно готов:
— Милика ничего не потеряет. Она еще молодая, найдет другого. Все объясню ей, и она мне поверит. Она поймет меня и простит. Милика — умная девушка.
На улице Кристиан вконец теряет терпение:
— Давай возьмем такси…
— Спешка вредит делу, — пытаюсь я его успокоить.
— Что ты имеешь в виду? — подозрительно спрашивает он.
— Я имею в виду то, что ходьба успокаивает.
— Я вполне спокоен.
Я улыбаюсь и искоса поглядываю на его разгоряченное лицо.
Мы идем молча. Он по-прежнему волнуется, забегает вперед, останавливается и нетерпеливо поджидает меня. Я снова предпринимаю попытку что-нибудь у него разузнать.
— Ты веришь, что сохранил прежнюю страсть к Лии, а может, просто воспоминания разожгли огонь в твоей душе. Смотри, как бы это пламя не оказалось опять разочарованием, не ошибись…
— Нет-нет, даже не сомневайся. Я все решил. Моя любовь жива. Она реальна. Она сильна, как и раньше.
— А почему ты любишь Лию? Ты отдаешь себе отчет?
Кристиан бросает на меня короткий взгляд, желая убедиться, что я не иронизирую. После недолгого размышления он отвечает: