— Еще минут пять, и мы закончим, — успокоил председателя Петря Брэеску.
— Машина в пути поломалась, потому и запаздывает. Я дал команду другую послать. Так что ждите здесь, скоро будет.
Сказав так, председатель окинул взглядом склон, подсчитал что-то в уме, потом посмотрел на меня, долго изучал мою внешность, стараясь что-то вспомнить…
— Эти люди тебе нравятся? — спросил он меня.
— Нравятся. Когда я пришел сюда, они уже убрали виноград с моих рядков. Как же они могут мне не нравиться?
Петря Брэеску разразился смехом:
— Если так, почему бы тебе не прийти в колхоз работать? Тебя сразу звеньевым поставят… Обновлять нужно кадры, омоложать. Правильно я говорю, Верде?
— Конечно… Кадры нужно обновлять, только не снизу, а сверху, — отозвался Тоадер Верде с серьезным выражением лица, но с хитрым блеском в глазах.
— Что-то я вас не очень-то хорошо понимаю, — пожал председатель плечами.
— А что здесь понимать? — растолковывал Верде. — Этого парня надо сделать звеньевым, Вынту — бригадиром, а бригадира агрономом. А то когда нужно, грамотно квитанцию некому выписать. Хорошо, если бы колхоз послал этого парня учиться, чтобы он не звеньевым вернулся, а агрономом. Вот так я думаю зеленой своей головой.
— Пожалуйста, пусть учится. Только ведь они после того, как выучатся, не больно-то долго греют место в колхозе.
— А тут уж руководители виноваты, — возразил Тоадер Верде. — Вот шесть или семь парней пришли в колхоз с институтскими дипломами, а вы их звеньевыми назначили да бригадирами. Разве сын Брэеску для того институт кончал, чтобы на ферме работать, когда зоотехником там Чокырлану, который только недавно вечернюю десятилетку закончил? Такая работа ребят, конечно, не согреет.
— Вот это-то как раз и хорошо! И желательно, чтобы низшими производственными подразделениями, то есть звеньями и бригадами руководили люди с высшим образованием. К этому идем!
Председатель посмотрел на часы.
Тем временем мы кончили убирать виноград и собрались вокруг председателя.
— Товарищи! — заговорил он. — Надеюсь, что вы здесь урожай не оставите. Дождитесь машины, погрузите виноград и тогда уж поезжайте домой. Завтра утром нужно выйти яблоки убирать, а то на станции на путях вагоны ждут. — Председатель еще раз взглянул на часы и стал спускаться по склону, добавив: — Как время-то идет! Счастливо!
Он подошел к машине, которая пофырчала немного на месте, потом дернулась и, оставляя за собой синеватый дым, быстро побежала по поросшей бурьяном дороге…
Спустились к дороге и мы с полными ведрами и стали нетерпеливо топтаться. Хотелось домой.
По ту сторону моста, на дороге, что ведет из садов, показалась телега, запряженная волом, движущаяся в село. Дядя Илие поднес руки воронкой ко рту и закричал:
— Э-э-эй! Ни-и-икэ!
— Что-о-о?
— Если встретишь на дороге какую-нибудь машину, пусть сразу к нам едет!
Никэ на той стороне моста запихал в кузов телеги охапку листьев, кочаны капусты и намеревался уже уехать.
— Эй, Никэ!
— Что?
— Слышал, что тебе сказали?
— Ага!
Вытянул быка кнутом, телега лениво двинулась, и скрип ее вскоре утих за холмом.
Солнце начало клониться к лесу. Лучи его становились все более золотыми, а тени деревьев все удлинялись и удлинялись.
В сказочном свете лучей солнца блестело сплетение серебряных нитей, хаотически покрывающих все вокруг. Словно сонмища пауков соткали над землей огромную паутину.
Под неощутимо легким дуновением ветерка нити этой паутины достигают ветвей деревьев, плывут в воздухе, цепляются за листья, за комки земли, за стебли травы. Куда ни кинешь взгляд — всюду волшебное полотно этой паутины покрывает землю. Длинные серебряные нити искрятся в нежных солнечных лучах, лениво плывут над пашней, что чернеет рядом с огородом. Словно сказочный чародей из мира прекраснейших баллад спустился сюда, на зеленую траву, что искрится повсюду, куда хватает глаз, на пропитанный ароматом базилика склон холма, на ветви деревьев, на густой камыш с высохшими, пушистыми головками.
Так хорошо знал я эту долину, что мог бы подойти с закрытыми глазами к любому колоску травы, к любому родничку, к любому бугорку на берегу ручья. Я отлично знаю свои родные места, но вдруг мне показалось, что нахожусь я в сказочном краю, что попал сюда впервые. Бабье лето.
— Осень долгою будет, — медленно проговорил Тоадер Верде.
Только тогда я заметил, что не я один, а все зачарованно смотрят на этот фантастический пейзаж. Но по мере того, как закатывалось солнце, серебряные холсты бабьего лета постепенно исчезали, пожираемые тенями деревьев и сумерками осеннего вечера…