В таком плачевном состоянии я провалялась три дня. Не помню, чтобы пила хоть какие-то лекарства. Только то чай с медом и лимоном, то теплое молоко с медом, от которого меня воротило еще больше. Ибо токсикоза у меня от слова совсем не было. Кроме этой странной реакции на молочные продукты.
На четвертый день мне стало немного легче. Глюки исчезли вовсе. Живот еще побаливал, но уже не той адской болью, что было до этого. Сквозь сон слышала, как с кем-то, разговаривая по телефону, ругался Андрей. И только после его фразы: «Вы что издеваетесь? Какое на хрен такси? Она стоять не может! Почти все время в бреду лежит! Вы ее лечащий врач и обязаны приехать к нам домой, когда вас вызывают. Да какое к черту такси! Вы вообще слышите, что я говорю? Она беременна! Встать не может!», поняла, что ругается он с моим семейным врачом. Потом опять провалилась в сон, очень слабо улыбнувшись. Неужели переживает?
Проснулась от резкого звона домофоной трубки. Приехала моя врачиха. Осмотрела. Выписала какие-то таблетки. Сказала, что их можно давать беременным, но если опять будут осложнения вызывать скорую помощь. А напоследок еще попыталась что-то сказать Андрею типа того что он должен оплатить вызов на дом, но что он просто послал ее. «Вызов врача на дом беременным бесплатно!» и быстренько выпроводил за дверь.
Когда мне стало намного легче, Андрей впервые посмотрел на меня так, что я поняла. Он наконец-то смирился с тем, что станет отцом. Невольно заревела. От облегчения. Неужели моим мучениям пришел конец? Муж же просто подошел ко мне, лег рядом и крепко прижал к себе. Так и уснула нежась в его объятиях. Теперь знала, все будет хорошо!
Кстати, пока я лежала три дня с температурой и в бреду, моя двойняшка, та самая, которой я так и не смогла сказать, что выхожу замуж, и которая потом не разговаривала со мной почти месяц из-за это, тоже вышла замуж и опять обиделась на меня, что не присутствовала на ее свадьбе. И снова объявила мне бойкот, который продлился два месяца. Пока я не родила чудесную дочурку, с черными волосами и белыми прядями, словно ей сделали мелирование.
Во время родов Андрей находился рядом со мной. Правда его все-таки выгнали из палаты, когда я от боли, чуть не сломала ему руку. И откуда спрашивается у меня столько силы? А когда родила, его вновь пустили к нам в родильную. И впервые за долгое время, увидела, как глупо и радостно он улыбается, склоняясь ко мне и целуя в лоб.
- Ты представляешь? Она мне улыбнулась! – он словно помолодел на несколько лет. – Спасибо, родная!
- Не за что, - усмехнулась. – Обращайся!
Он тут же отшатнулся от испуга и посмотрел на меня, как на сумасшедшую. Я не сдержалась и тихо рассмеялась.
- Да не парься ты! Я же пошутила.
Потом Андрея снова выгнали в коридор. Пришел доктор осмотреть меня. Зашили. Все-таки без порывов не обошлось. Говорить о том, чтобы завести еще одного ребенка, уже не имело смысла. Той боли, что я испытала, рожая дочку, мне хватило с головой. Живот все еще болел, еще и врачи содрали мне кожу. Под конец мне уже не хватало сил тужиться и врачи, которые помогали мне при родах, ничего лучшего придумать не смогли, кроме как локтями надавливать на мой живот, выталкивая доченьку наружу.
На третий день нас выписали. Мы успели только заехать домой, чтобы закинуть взятые в роддом вещи и собрать другие. Потом за нами заехали родители Андрея, и мы поехали к ним на дачу. Провели там выходные и вернулись домой. И если моя кроха до этого вела себя очень тихо, то ночью, моя малышка показала всю мощь своих легких, доведя меня до истерики. После чего мой ненаглядный муж просто отнял от меня люльку с дочкой и сам полночи укачивал ее, давая мне возможность выспаться и заново набраться сил.
ГЛАВА 29
ГЛАВА 29
2010-2011 года
Я решительно шла домой, чтобы по полной высказать мужу все, что думаю о нем и его измене. Вот, правда, зайдя домой весь мой боевой настрой тут же испарился. Пока шла и думала о том, что узнала, была на эмоциях, но потом вроде как остыла. Нельзя все рубить с горяча. Лучше посмотреть и понаблюдать за ним. Один хрен, он вряд ли признается. Как говориться, не пойман не вор.
Так и жили дальше. Лето пролетело, наступила осень. Финальной точкой в наших отношениях стал запрет Андрея на мое общение с родными. Мало того, что он отказался идти вместе со мной к моей маме на юбилей, так еще предельно ясно дал понять, что не хочет, чтобы я вообще с ними общалась. С ними, это с мамой и моими сестрами. Хотя из-за него я даже перестала хоть с кем-то из подруг общаться.
- Если ты не общаешься со своей сестрой, - нахмурившись, ответила ему, прежде чем пошла в садик за дочкой, а потом к маме на юбилей. – Не означает, что я то же самое должна делать со своими родственниками. Они такие, какие есть. И люблю я их любыми! Даже не смотря на то, что мы ругаемся. Кроме тебя и дочери, они все, что у меня есть!
В этот день я выпила чуть больше, чем планировала, и пришла намного позже обычного. Поэтому, когда вернулась домой, Андрей решил устроить мне бойкот. Надувшись, опять не разговаривал со мной. А когда я уложила доченьку спать, он сказал, что пойдет в магазин за булкой. Вернулся муж в третьем часу ночи с тремя алыми розами, в хлам пьяный и без обещанного батона. Вручил мне их, поцеловал в щеку и завалился спать.
Цветы он мне дарил крайне редко. И то, только на восьмое марта и мое день рождение. И только красные розы. Цветы, которые терпеть не могла. Я ничего против роз не имела, и они мне тоже нравились, но больше всего я любила Анютины Глазки, хризантемы и лилии. И он прекрасно был осведомлен по этому поводу. Только неизменно предпочитал дарить именно эти цветы.
К концу октября обстановка в нашей семье, так и не улучшилась. Мы все чаще и чаще начали ругаться по пустякам. И если для меня очень важно было, чтобы он просто подошел ко мне и обнял, то этого элементарно не происходило. Каждый из нас не хотел идти на уступки. Я из принципа, он же из-за тупого упрямства, предполагая, что всегда и везде во всем прав.
Если раньше я готова была уступить и пойти ему на встречу, то теперь поняла, чем дальше, тем все хуже. Андрей же не проявлял ко мне вообще никаких чувств. Ни внимания, ни заботы. Даже с дочерью постоянно находилась только я. Все мои просьбы посидеть с ребенком, пока я готовлю, игнорировались. Он все так же сидел за своим любимым компьютером, не отрывая свою задницу от кресла.
В такие моменты, я ничего лучше придумать не могла, как взять доченьку к себе либо на руки, либо усадить на той же самой кухне на пол и дать ей поварешку и кастрюлю с крышкой. И при этом обязательно она не должна была шуметь. Ибо наш папочка тут же прибегал и начинал меня упрекать в том, что мы его отвлекаем.
Малышка всегда ходила за мной по пятам и не давала мне ни одной свободной минуты. Даже помыться сходить или в туалет для меня было пыткой. Закроешь дверь, и тут же на всю квартиру раздаётся такой ор, что уши закладывает. Что тут говорить дальше? Естественно опять я была виновата. Это же мои обязанности следить за ребенком. Я же мать! Должна все просчитывать заранее.