- Мама не плакай! Мамочка! Пожалуста! - услышала я, прежде чем зрение окончательно вернулось ко мне, и я смогла отчетливо разглядеть все, что творилось в комнате.
В этот же момент в комнату почти одновременно зашли свекры и Сашка. Моя малышка, все еще рыдая навзрыд, напуганная происходящим жалась ко мне. На вопрос свекрови же:
- Что здесь происходит? - Андрей ничего не сказал, просто пожав плечами, зато наша дочь выдала такое, что даже у меня на голове волосы встали дыбом.
- Ты плакой! Я не любю тебя! Ухади! Ты маме бойно сделал! Не плошу тебя! Убилайся!
И это говорил ребенок, которому только должно было исполниться три года!
Кое-как успокоив дочку, дядя Витя взял ее к себе на руки и пошел на кухню, делать ей теплый успокаивающий чай. Тетя Люба же выгнала Сашку, сама, словно генерал в юбке, села на соседний диван-кровать и опять повторила свой вопрос. Ответ Андрея почти сразил меня наповал.
- Мы просто разговаривали.
- Что, бля? – не удержалась и все-таки смачно выругалась. - Ну-ка повтори, дорогой! Разговаривали? Душив меня на глазах дочери, когда она находилась на моих руках, ты называешь, «просто разговаривали»?! Серьезно?
- Лида, успокойся, - попыталась угомонить меня мать Андрея, так как на фразе «…ты называешь, «просто разговаривали» Серьезно?!», я сорвалась на хриплые высокие нотки крика.
- Сына своего лучше успокойте! – огрызнулась на свекровь. – Или вы так сильно мечтаете от меня избавиться, что даже спите и видите, как ваш Андрюшенька оставляет дочь сиротой?
- Да ты сама во всем виновата, - тут же подал голос муженек. – Деградируешь. Спишь, с кем попало, еще и при дочери куришь…
- А ты свечку держал? – опять понеслось у нас по накатанной. – Чтобы уверять, что я сплю, с кем попало? За руку хватал? Чтобы уверять, что я курю при дочери? Я деградирую? Уверен, что не ты? Может у тебя уже помешательство какое? Сходи к врачу, нервные клетки, знаешь ли, не восстанавливаются!
- Ах ты…
- Хватит! – оборвала нашу перепалку Любовь Владимировна. – Вы оба хоть понимаете, что вы сейчас творите с психикой Анны? Погрязли в своих эмоциях не замечая ничего вокруг. Воюете между собой. Не стыдно? О дочери не пытались думать?
- Я о ней каждый божий день, думаю и не забываю! – проговорила я уже более спокойно. – А если бы ваш ненаглядный сыночек не вставлял в колеса палки, действуя исподтишка, я бы не разрывалась на части, пытаясь все вытянуть одна! Скажите, что не в курсе всего? Так спросите его, - презрительно бросила кивком головы в сторону мужа, который вроде как угомонился и сейчас просто выступал в роли наблюдателя и слушателя.
- Я и так знаю прекрасно своего сына, - парировала свекровь в ответ. – Он не мог так поступить. Ты просто наговариваешь на…
- Не мог? – ухмыльнулась, перебивая ее, спросила я. – Вы сами-то верите в то, что говорите? Он обвиняет меня в том, чего я не делала. Придумывает что-то и наговаривает обо мне всяких небылиц. Пытается через дочь манипулировать, хотя если посмотреть правде в глаза, Анна ему ни капельки не нужна. Да он даже не хотел, чтобы она вообще появлялась на этот свет. Пытался отправить меня на аборт, - походу этим признанием я все же добила Любовь Владимировну, ибо после них, она сильно побледнела. – Потом кричал мне в лицо, что она не его дочь. Не уж-то вы тоже не видите их сходства? А еще он всячески старается очернить меня. Я признаюсь, что не идеальна, но я хотя бы не вру, глядя людям в глаза. А теперь скажите мне, Любовь Владимировна, вы точно уверены, что ваш сын белый и пушистый?
Ответить она так ничего и не смогла, в этот момент в дом вернулись дядя Витя с моей девочкой. Она уже полностью успокоилась. Заметив меня, малышка тут же потянула ко мне ручки. Я подхватила ее и бережно опустила на кровать. Погладила доченьку по белокурой головке, поцеловала в носик, и, обернувшись ко всем собравшимся, выразительно на них посмотрела, намекая им, что пора меру знать. Анюту уже давно нужно было уложить спать.
Нас оставили одних. Слава богу Андрей тоже свалил из комнаты. Видеть его не хотелось совсем. Читать доченьке на ночь сказку не стала. Вместо этого сама рассказала ей короткий пересказ любимой книжки про трех поросят. Через десять минут Анюта уснула. Я полежала рядом с ней еще десять минут, потом осторожно встала, поднялась на второй этаж, предупредив свекров о том, что дочь уснула, а мы с Сашкой недолго побудем на участке Артемьевых. Потом спустилась вниз, взяла свою сумку и вышла из дома на веранду.
После того, что случилось, не хотелось оставлять сумку с документами в доме, пока меня там не будет. Даже если пусть мы максимум вышли на улицу на полчаса. Сашка ждала меня именно там. Переглянувшись, не сговариваясь, пошли на участок крестного отца моей дочурки. Как ни странно, Андрей сидел там же и выпивал. Завидев нас с Сашкой, скривился. Быстро допил банку пива, попрощался и ушел.
Проходя мимо меня, чуть слышно проговорил:
- В дом можешь не возвращаться.
Что именно он хотел этим сказать, я поняла через полчаса, когда Артемьевы уехали обратно в город, а мы с Сашкой столкнулись с тем, что не могли попасть в дом. Сначала подумали, что дверь просто случайно захлопнулась, но когда не нашли запасных ключей, которые всегда лежали припрятанные на веранде на всякий случай, стало понятно. Дверь специально заперли, чтобы я не могла попасть в дом.
Да ладно бы я была одна, но со мной находилась Александра! Неужели Андрей настолько крышанулся, что из-за меня, даже родную племянницу готов не пустить в дом? Хотя чему тут удивляться? Это было вполне ожидаемо.
Не растерявшись мы с Сашкой стали тихонько стучать в окна. В ответ нам была полная тишина. Не, мы конечно вполне себе могли начать орать во все горло под самыми окнами, но там спала моя девочка. А будить ее, мне совершенно не хотелось. Проторчав так еще около часа и начав замерзать, я сняла с себя кофту с длинным рукавом и отдала ее Сашке. Она вообще в тоненькой футболке щеголяла. Потом, как вариант, чтобы согреться, пошли к бане.
Хорошо, что ключи от нее находились в скважине. Отперев баню и зажигая там свет, открыли двери в парилку и в предбанник, чтобы оставшееся тепло помогло нам хоть немного согреться. Сев на скамейку, вдруг накатила усталость. И тут меня словно прорвало. Слезы ручьем покатились по щекам. У меня началась самая настоящая истерика, ибо я ревела, почти выла и смеялась одновременно.
Видя, в каком я состоянии, недолго думая, Сашка вдруг схватилась за телефон и начала кому-то звонить. Я не вслушивалась в этот разговор. По правде говоря, даже не заметила этого. В чувство пришла, когда Александра отвесила мне несколько оплеух по обеим щекам. И то не сразу поняла смысл ее слов, когда она произнесла:
- Соберись, мать. Пошли, давай. Сейчас Миха приедет.
- Какой Миха? – не поняла я.
- Твой, блин, - огрызнулась Сашка. – Не тупи. Я Михаэлю позвонила, попросила нас забрать. Так что давай, шевели своими культяпками. Нам до остановки по темноте еще топать.
Я не знаю, сколько у нас заняло времени, чтобы добраться до остановки, но когда мы туда подошли, машина Михаэля уже стояла там. Мы молча забрались в нее, и сорвались с места, возвращаясь в город в полной тишине. Ключей от квартиры у Сашки не было. Они тупо остались в доме на даче. Ко мне тоже было нельзя. Мать с отчимом вновь ушли в запой. А потом оказалось, что родные Михаэля уехали в деревню на все выходные. И мы, заехав на заправку и купив, что пожрать, целенаправленно поехали к нему. А там нас уже дожидался мой любимый «Black Velvet».