Нет, разумеется, прежде чем что-то подписывать, я всегда интересовалась содержимым документов. И мне охотно и подробно объясняли и рассказывали, никогда не отказываясь, не игнорируя мою просьбу, и не пытаясь отделаться общими фразами. Проблема заключалась только в том, что моя глупая голова, как бы я не старалась, так и не сумела запомнить весь нескончаемый поток юридических терминов, щедро приправленных огромным количеством канцеляризмов! Они забывались ровно через две минуты после всех объяснений…
Наверное, это все-таки не мое. Но как бы то ни было, самое главное я все-таки уяснила: того, кто меня избил, уже задержали, предъявили обвинение сразу по нескольким статьям, и следствие идет полным ходом.
Казалось бы — живи да радуйся!
Да только не все так просто. Если с дачей показаний мужчины как-то разобрались, оформив протоколы на месте, не выходя из квартиры (как им это удалось, я в подробности не вникала), то личной поездки в суд было не избежать. А я на данный момент являлась единственным свидетелем…
И все равно, в суматохе дней, в окружении знакомых людей, даже при условии нахождения в четырех стенах, чувство страха я испытывала все меньше и меньше. Всё происходящее казалось какой-то игрой.
Юлька со Степкой, прожарившиеся на побережье Турции до цвета местного населения, звонили часто, тоже не особо печалясь вынужденному отъезду. А может, просто еще так и не осознали, что возвращаться им придется не в родной город, где им знакома каждая улица и каждый камень. Подруга заверяла меня, что все в порядке, что она не держит на меня зла, что самое главное, что я жива и здорова… Я ей верила — девушка всегда была легкой на подъем и грезила путешествиями, вечно ввязывалась в какие-то авантюры, а Степка ее всегда поддерживал.
И все равно, изнутри меня иногда съедали угрызения совести. Бабушка тоже ни в чем меня не винила, попутно покоряя Великую Китайскую стену… С ней мы созванивались реже, а сейчас она и вовсе пропала на неделю, в последнем разговоре тонко намекнув на какой-то сюрприз. И я понятия не имела, что такого она задумала… главное, чтобы это не был Великий Китайский дед, а остальное я как-нибудь переживу!
С Кириллом, кстати, у нас установились странные отношения. Безусловно, дружеские! Но я скорее назвала бы его своим опекуном, нежели братом.
— Вот, держи, — протянув мне справку, сообщил врач. — Не знаю, понадобится ли тебе эта выписка или нет, но лишним точно не будет. Если что, отдай тому, кто тебя сопровождает, думаю, он найдет этому применение.
— Спасибо большое, — забрав бумажку, кивнула я, уже не обращая внимания на то, что фамилии и имена в этой клинике предпочитают не называть, по крайней мере, в таких случаях, как у меня или им подобным. — До свидания.
И, едва сдерживая радость, практически выбежала в коридор, наверняка сияя от нетерпения и удовольствия. С одной стороны, казалось бы, чему радоваться? Если я свободна от больничных оков, это совсем не значит, что я освободилась от всего остального, вроде преследования, мести и тому подобного, возможно ожидающего меня со стороны любителей нелегального бизнеса.
Но с другой… окончание больничного, для меня, значило многое. Мне не нужно было больше принимать опостылевшие лекарства, я могла снова ходить самостоятельно, не было никакой нужды в повязке, а значит, не нужно было звать Катю для того, чтобы принять обычный душ! Конечно, всё еще кое-какие ограничения оставались, но на фоне всех предыдущих дней они казались настолько мелочными, что не стоили ровным счетом никакого внимания!
Окрыленная такой новостью, я вылетела в коридор, желая поделиться с Кириллом своей радостью… и замерла, заметив что-то не то. Мужчина, ожидающий меня прямо у двери, сидя на мягких стульях, выглядел странно. Одной рукой он прижимал мобильник к уху, пальцами второй он сжимал переносицу, кусал губы и, кажется, старался не рассмеяться, продолжая при этом внимательно вслушиваться в речь собеседника.
Заметив меня, Громов мельком оглядел пустующий коридор, в котором царила полнейшая тишина и полумрак, он жестом указал на соседнее сидение, прося подождать. И лишь спустя пару секунд, наконец, ответил, с трудом сдерживая смех:
— Хорошо, я тебя понял. Нет, премии не жди. И даже надбавку за вредность. Хорошо, об отгуле я подумаю. До связи.
Сбросив вызов, провернув смартфон между длинными пальцами, Кирилл посмотрел на меня смеющимися глазами:
— Лиза… оказывается, мне стоило начать охранять тебя намного раньше. Как ты жила все это время?