Стасик оказался способным учеником, хоть и вредным. Он занимался охотно, но быстро терял внимание и настрой, приходилось постоянно его заинтересовывать, чтобы не отвлекался. Сказывалось еще его нетерпение и желание побыстрей увидеть ту самую «бабайку», и потому, когда с улицы раздался требовательный автомобильный гудок, мальчишка подпрыгнул на месте, разбросав по столу цветные карандаши:
— Она приехала!!
Ох… по-моему, этот ребенок вообще не умеет ходить пешком. Он даже, когда стоит, чуть-чуть, да подпрыгивает!
Пришлось догонять.
А в холл уже входила она — красавица по имени Неаполь. И нет, меня не удивляло ее необычное имя, в конце концов, когда у тебя в группе Доминика, Максимилиан, Елисей и Лучезар, уже то, как меня саму назвали родители, начинается казаться странным.
Ее внешний образ не совсем соответствовал прозвищу, разве что меня удивили яркие афро-косы, черного и бирюзового цветов. На худых плечах, отчаянно цепляясь тонкими лямками, красовалась серебристая майка, сделанная будто бы из мелких чешуек, полностью открывающая плоский загорелый живот, заканчиваясь свободными складками сразу под грудью. Сзади же она переходила в длинный шлейф почти до колен. Короткие светло-голубые шорты с разрезами и вшитым в них ажурным кружевом сидели на узких бедрах так плотно, что казалось, двигаться в них невозможно. На одном запястье, выбиваясь из общей картины, плотно сидели командирские часы на широком ремешке, на втором ряд плетеных браслетов, а на ногах красовались черные кружевные кеды на небольшой платформе.
— Стасямба! — как только к ней подбежал мальчишка, она с удовольствием шлепнула по его подставленной ладони. И тут же прижала к голому животу, украшенному аккуратному пирсингу в виде бабочки. — Как твои дела, партизан моих окопов?
— Да нормально всё, — фыркнул ребенок, забавно морщась, позволяя взъерошить себе волосы. — Идем, я тебя с Лизой познакомлю! Она классная! Ты же ей поможешь?
Я выразительно кашлянула, привлекая к себе внимание.
— Лизок, Лизок, дай прикину на глазок, — нараспев протянула девушка, водружая на лоб ярко-зеленые очки-авиаторы, являя вполне миловидное лицо с минимумом макияжа и сумасшедшей белозубой улыбкой. Бесцеремонно ухватив меня за плечо цепкими длинными пальцами с квадратными ногтями, усеянными мелкими белыми стразами, она заставила меня крутануться вокруг своей оси и выдала неутешительный вердикт. — А ни че, ни че. Рабочий материл не сдох в пробирках! Еще б солярия чутка, филешку на пробежку…
— Неаполь! — не выдержала я, укоризненно покосившись на хихикнувшего Стасика, явно забавляющегося происходящим. Я так понимаю, девушка на всех производила неизгладимое впечатление, и я даже вполне понимаю, почему. Но удивляться точно не буду!
— О как. Красуля в ажуре, да по фене за уши загнет? — вскинула она красиво оформленные брови с аккуратным шипиком пирсинга. — Мелочь сдал, аль ты постарался, мой любимый крокодил?
— Даже не думал, — послышался мешок неслышно подошедшего со спины Дмитрия. Поравнявшись со мной, он слегка склонил голову, обозначая приветствия, не обращая внимания на мой взгляд, пытающийся прожечь в нем дырку. Нет никакой информации, да? — Рад вас снова видеть.
— Ну так изобрази оскал зубастой пастью, да метнись на полусогнутых за чемоданом, — бесцеремонно кинув в него ключи, усмехнулась Неаполь. — А я пока что жертву распну на дыбе слов. Ну, что, душа моя, каков обязан быть итог моих стараний?
— Сделай из меня няню, — машинально обхватив себя за плечи, словно желая защититься, вздохнула я, как только за начальником службы безопасности закрылась входная дверь. — Соответствующую статусу этого дома. Сможешь?
— Ха! Как два пальца обос…
— Неаполь!
— Об асфальт, лапуль, асфальт. Как ты могла обо мне так косо думать?
— Я о тебе ничего не думала, — снова вздохнула я, неохотно сознаваясь. — Я тебя первый раз вижу.
— Коленки жамкают, да в сторону убежища? — довольно хохотнула девушка, жестом фокусника выуживая из-за браслетов тонкую электронную сигарету. С удовольствием ей пыхнув, она меня заверила. — Не ссы, мой мятый няшный кроля, забцааем с тебя, да к вечерку зефирку!
— Согласна даже на мармеладку к утру, — кивнула я, без раздумий выдергивая у нее из пальцев сигарету. — Но при ребенке чтобы я этого не видела.
— Стасямба… — восхищенная, видимо, моей наглостью, довольно протянула Неаполь, блеснув серебристыми глазами. — Я косею от твоей Мери, которая еще не Поппинс! Де надыбал? Поюзать дашь, аль забито?