Вытащив из кобуры обрез, Ллойс выскользнула из своего укрытия и начала осторожно пробираться к супермаркету стараясь держаться так, чтобы от здания ее прикрывали наваленные по всей стоянке кучи бурелома и остовы машин. То, что строение обитаемо и без, драки, скорее всего не обойтись она поняла давно. Осталось понять, кто облюбовал себе этот уголок. Не люди это точно. Любая банда, анклав, община или другое сообщество людей организовали бы намного более заметную оборону. Или наоборот сделали бы так, чтобы место со стороны казалось совершенно заброшенным. Зверье и мутанты тоже отпадали. Не стали бы звери так целенаправленно заваливать основные выходы. Оставались только условно разумные. Из-за ближайшей кучи бурелома раздался шорох. Ллойс покрепче перехватила оружие и зло зашипела. Она терпеть не могла упырей.
Упырями, гулями, вурдалаками, зомби, а иногда просто гнилушками называли тех несчастных, кто видел войну собственными глазами. Тех, кто оказался достаточно умным и богатым, чтобы позволить себе постоянную «поддерживающую» нанокультуру, или как последнее время все чаще говорили бланк, наноботов - медиков. Но недостаточно везучим, чтобы не попасть под ядерный удар. Как нетрудно догадаться главной задачей микроскопических, обитающих в крови и спинномозговой жидкости наноботов, было сохранение жизни и здоровья вверенного им организма. Боты справлялись. Как могли. Носитель колонии нанитов, мог смело забыть обо всех проблемах со здоровьем. Со старостью кстати тоже. Считалось, что минимальный срок жизни наколовшегося ботами человека составлял триста – триста пятьдесят лет – пока не истечет гарантийный срок бланка. Три века вечной молодости. Слепые начинали видеть, парализованные ходить, более того, счастливчикам были нипочем большинство болезней и ядов, ранения заживали в считанные часы, и даже с радиацией боты справлялись более чем успешно. До определенного предела. Ударные дозы жесткого излучения не могла «переварить» ни одна, даже самая продвинутая колония. Схватившие лишний десяток рад нанороботы, сами став источником вторичного излучения, сходили с ума, начинали бесконтрольно размножатся, в попытке сохранить жизнь носителя проникали почти в каждую клетку тела, постепенно разрушали гематоэнцефалический барьер головного мозга в конечном итоге почти полностью парализуя высшую нервную деятельность. Включался собственный иммунитет. Человеческое тело довольно забавно устроено. Лишившись своей защиты мозг неизбежно начинал отторгаться собственным организмом. Наноботы начинали бороться уже с этой проблемой. Обычно справлялись. Ценой решения проблемы было.. скажем так, перед «исцеленным» организмом остро вставал вопрос добычи и переработки пищи и колония микроскопических не больше вируса обыкновенного гриппа роботов начинала спешно менять тело под новые задачи. Ураганные мутации проходили в течении пары-тройки дней. На выходе получались упыри. Вечно голодные, ведь поддерживающие жизнь бланки требовали огромных затрат энергии, наполовину разумные, гниющие заживо, почти бессмертные чудовища. Твари год от года развивающиеся, становящиеся все сильней и опасней. Хуже всего, что упыри были вирулентными. Упырья зараза, черная гниль, некрочума, - болезнь входила в список главных страшилок селян. Действительно, частенько, достаточно было получить всего лишь пару царапин и счастливчик сумевший вырваться из когтей твари через пару недель сам начинал «обращаться». Его кожа покрывалась язвами, зубы заострялись, на руках и ногах начинали расти шипы и когти.. В таком случае правильней всего было бы сразу, не дожидаясь конца трансформации отрубить несчастному голову, а тело сжечь, но многие почему-то этого не делали, то ли надеясь на чудесное выздоровление, то ли прислушиваясь к расплодившимся в последнее время бродячим целителям - в большинстве своем обыкновенным мошенникам, продолжали лечить больного самыми невообразимыми способами. Начиная от «медшотов» - временных нанокультур –аптечек первой помощи, заканчивая отпаиванием пациента собачьей кровью или маканием его в настоянную на гнилой капусте коровью мочу. Как результат, иногда отрядам «Хранителей» железного легиона приходилось выжигать целые селения упырей.
Звук повторился. Ллойс положила палец на спусковой крючок. Выбрала слабину. Из-за завала вылез барсук. Нагло покачивая жирным задом, протопал в пяти шагах от замершей в настороженной позе наемницы и скрылся за кучей прелых листьев. Ллойс зло сплюнула. Тратить на скотину пулю – переполошить всю округу. Попробовать метнуть нож? Девушка искренне сомневалась что сможет попасть в зверька достаточно точно, чтобы убить одним ударом. Отбросив навязчивые мысли о полосатой мягкой шкурке и сочащемся жиром, скворчащем над огнем мясе наемница продолжила движение.
Вблизи дверь служебного входа выглядела устрашающе. Массивный, в равной мере покрытый вздувшейся краской и ржавчиной лист металла, держался на не менее массивных петлях. Дверная коробка, была, видимо, рассчитана на то, что дверь будут выбивать тараном. Венчал конструкцию, здоровенный, несмотря на прошедшие десятилетия сверкающий хромом, висячий замок. Внимательно изучив дверь, Ллойс осуждающе покачала головой, и усмехнулась. В метре от портала, лежали остатки огромного кондиционера. Пробитое в стене отверстие выглядело достаточно большим, чтобы в него мог спокойно пройти даже очень жирный барсук. Или протиснутся не слишком крупный человек.. Ллойс была не очень крупной.
Изо всех сил давя подступающий к горлу кашель – четыре метра вентиляционной трубы, что ей пришлось проползти извиваясь будто червяк, оказались щедро забитыми паутиной и пылью, наемница, ловко перекувыркнувшись, приземлилась на покрытый грязью пол. Ботинки с глухим стуком ударили в кафель. Элеум гордилась своим умением двигаться бесшумно. Девушка довольно оскалилась. Именно способность пересекать незначительные пространства не привлекая внимания и не издавая лишних звуков она, будь ее воля, она назвала бы главным среди навыков ее профессии. Но нанимателей почему-то всегда больше интересовало ее умение делать больно. Осторожно вытерев с лица грязь, Элеум с неодобрением взглянула на покрытые грязью, облепленные клочьями паутины чапаррехас и параллельно осматриваясь принялась осторожно стряхивать с баллистической ткани особенно настырных пауков. Энтомология в список талантов наемницы не входила, а подцепить какую ни будь дрянь от судорожно дергающихся, каких-то неправильных, слишком ярких для приличных насекомых[2], несимметричных, противных даже на вид букашек не хотелось совершенно. Комната оказалась большой и захламленной. Кухня. Вернее то - что от нее осталось. В этой части супермаркета наверняка был ресторан или еще что-то подобное. Видимые в полумраке, чудесным образом работающего аварийного освещения, покрытые ржавчиной электроплиты, смятые и почерневшие от времени сковороды и кастрюли, несколько разбросанных по столам и полу ложек и вилок, огромные покрытые подозрительными потеками разделочные доски, запах перегретого масла, паленого волоса и прогорклого жира… Глаза наемницы расширились.