Лимузин отеля, сверкая черным лаком боков, провез нас под знаменитыми воротами Школы. Люди, наряженные в праздничные одежды, шли на Главный праздник здешнего лета. Летный выпуск. Родня, друзья, курсанты наземных отделений. Девушки несли цветы. Торопились поздравить любимых с исполнением мечты всей жизни. Многие с любопытством подсматривали в непроглядно-черные стекла автомобиля.
В новом бледно-зеленом костюме с эмблемой школы на груди я смахивала на стюардессу бизнес-джета. Пилотки мне серьезно не хватало. Вылинявшая в летных приключениях фуражка не годилась категорически, но я держалась за нее, как за якорь. Иначе, с непокрытой головой, мне придется приседать перед бригадиром в книксене.
— Не боишься? — спросил Андрей, кладя тяжелую светлокожую ладонь на мою загорелую кисть. Улыбается, а глаза серьезные.
Я не боялась. Удивилась:
— Кого мне бояться?
— Все же ты морочила парням голову четыре месяца. Реакция может быть любой, в том числе, непредсказуемой — сказал он негромко, протянул руку, предлагая выбраться из машины.
— Ничего страшного, Андрей.
Я вышла из лимузина со своей стороны. Обогнула черный автомобиль и взяла командора под руку. Выпрямила спинку, выставила подбородок параллельно земле, как учили в Сент-Грей и повторила свою старую фразу:
— Бог не выдаст, свинья не съест. Вперед!
— Я рядом, малышка, — мужчина вздохнул, — если…
Задорный горнист протрубил построение. Ребята устремились к своим местам.
— Все-все! — я отцепилась от командора и понеслась вслед за всеми.
Не так уж много изумленных взглядов мне досталось за то короткое время, пока становилась в строй на привычное место. Но Эспо! Его глаза походили на блюдца, когда я встала вторым номером за его спиной.
— Это что?
— Это я.
— Как ты говоришь? Неназываемый? Неназываемый! — дальше говорить он не мог. Некогда.
Бригадир выехал на плац на любимом вороном жеребце. Сделав малый круг, он вытащил сверкающую шашку и отсалютовал курсантам. Поздравил с окончанием курса. Троекратное короткое «ура» стало традиционным ответом. Я кричала вместе с товарищами и не пряталась особо за спину комэска.
Бригадир спешился и встал к остальным преподавателям на трибуну. Резкий утренний ветер сносил в сторону его отрывистые фразы, усиленные микрофоном. Да все знали и так, что Первая эскадрилья пограничников полностью оправдала свое название и репутацию, все и вся победила. Фамилии в алфавитном порядке, сердечные поздравления и рукопожатия. Напряженные ладони выпускников, остро брошенные к фуражкам. Эспозито не оборачивался, стоял молча, закаменев спиной.
— Наша Школа идет в ногу со временем… первая девушка-выпускник… летчик четвертого класса… прекрасная половина человечества… Петрова Ло!
Есть такие моменты в жизни, ради которых стоит родиться на свет. Я шла получать свое удостоверение летчика в юбке и в туфлях на каблуке. Тишина абсолютная, только ветер щелкает громко длинными цветными полосами на флагштоках.
— Вчерашний случай нападения… выявил… номерной знак за отвагу и спасение товарища… — не смолкала уверенная речь полковника. Бронза и настоящая перегородчатая эмаль. Тяжелая брошь в виде настенного щита украсила мою грудь справа. — Всем следует брать пример и гордиться…
Выспренние пассажи господина полковника иссякли. Ощутив честное, твердое рукопожатие бригадира, я пошла назад. Неловко поскрипывали песчинки под каблуками моих туфель в общей немоте. Только Залив бился с глухим шорохом в высокий берег. Потом раздался странный звук. Словно ливень упал на сухую землю. Аплодисменты. Летчики всех трех эскадрилий стучали в ладоши и улыбались. Эспозито ударил первым. Я видела. Братья, Правый и Левый, выкидывали вверх большие пальцы обеих рук. Иван бил одной громадной ладонью в другую и успевал показывать кулак. Кацман не аплодировал. Смотрел близорукими глазами, не веря. Бледный Кей-Мерер провел ладонью по лицу и отвернулся.
— Полтора километра ног! Ямочки на коленочках! Где были мои глаза? — Ваня схватил меня в охапку, — сестренка, ты нас сделала!
Он стиснул медвежьи объятия и звонко поцеловал меня в щеку. Обновил родственный статус.