— Этому патенту триста лет и ничего себе! Старые поцы не знали, как от него избавиться и всучили мне! теперь у меня таки нет своего имени! Я теперь Израэль Шен-Зон, как тебе? — он булькал, плевался слюной и взбитыми сливками. — халабуду без всяких удобств они называют конторой! Леня! Когда Великая Империя пришла на нашу благословенную планету, то первым делом провела канализацию. Тут же нашелся первый Шен-Зон и поставил сверху свой сортир. Вот он до сих пор там и стоит. Три тысячи лет и все на той же улице. Хотя, конечно, из окна этого, с позволения сказать, офиса виден Стренд и океан. Самый центр, это да…
Он сердился, смеялся. Гордился, жевал воротник и профитроли разом. Я глядела на него с материнской нежностью. Стрелка на огромном бронзовом диске старинной клепсидры подбиралась к трем пополудни.
— Ты ничего не рассказала о себе, — спохватился Кацман. Втянул в себя с шумом зеленую жижу через трубочку. Какой-то редкий коктейль. Алкоголь фри. — Как твои главные мужчины? Примирились?
— Макс встречался с Андреем в Столице. Петров стоит на своем мертво: никакой свадьбы до восемнадцати лет. Представляю, как барон бесился! — я постаралась улыбнуться. Вышло не очень.
— Зачем Кей-Мереру его согласие? Даже по законам Империи ты можешь выйти замуж в шестнадцать. Залети и готово, — толстяк внимательно заглянул мне в глаза, — командор тут же поднимет лапки вверх. Чего ты хочешь, Ло?
— Изя, ты самый умный человек, которого я знаю, — комок подступил к горлу, но я должна была рассказать все, хоть одному живому человеку, — объясни. Меня постоянно манят шкафы.
— Чего? — он переспросил негромко. Но жевать не перестал.
— Шкафы. Мания шкафов, ты слышал про такую? Я стала бояться мимо них ходить. Замок Кей-Мереров забит шкафами от подвала по крышу. Те, которые стоят в гардеробных, барочные на кривых ножках и с зеркалами, те еще ничего. И современные купе в ванных комнатах не так притягивают. Но все равно, манят. Я стала бояться даже холодильников, — слезы потекли по моим щекам.
Но полегчало сразу, как только заговорила.
— Чего же они хотят от тебя?
Неподдельный интерес в серьезных светло-синих глазах. Я ждала от него именно этой реакции. Я приехала для этого.
— Они хотят, чтобы я в них зашла. Залезла вся целиком. И дверь за собой закрыла, — я выдохнула, признавшись.
— Шкафы разговаривают с тобой? — Изя сунул уголок воротника в зубы, — здесь можно курить?
— Здесь нельзя курить. Нет, никаких чужих разговоров в башке не слышу. Меня именно тянет. Особенно один огромный шкаф в винном погребе. Ему лет четыреста. Сплошная деревянная резьба на дверках. Страшный тип с рогами и копытами…
— Неназываемый? — тут же среагировал исследовательский ум.
— Может быть, это его изображение, не знаю, мне это как-то в голову не приходило, — я откинулась в кресле, стала пить мелкими глотками ледяную воду. Интересно. — Представляешь, Изя, я уже трижды ловила себя в этом подвале. Два раза днем, один раз ночью. Макс уехал в Столицу, не ночевал дома, и я улунатила к шкафу. Жесть! Ведь я даже не помню, как спускалась туда по лестнице.
— Барону своему рассказывала? — поинтересовался вяло Кацман. И тут же: — как думаешь, я могу теперь заказать апельсиновый фреш?
— Заказывай все, что душе угодно. Макс не слушает. У него на все один вопрос: ты беременна? Ненормальный!
Неназываемый, спасибо тебе! Я впервые за два месяца говорила все, что думаю.
— Ну, это понятно, — Кацман откровенно потерял интерес к разговору. Ковырял пальцем сливочный крем в хрустальной вазочке, выуживал маленькие разноцветные шоколадки и совал в пасть. Объелся.
— Считаешь, я дура? — я не прятала расстроенного лица. Здесь это не нужно.
— Ты не дура, а моя лучшая и единственная подруга. Пойдем на воздух, — Изя встал, небрежно вытер жирные пальцы вышитой салфеткой и подал мне руку.
Местный рабочий люд, согласно баронскому артикулу, вышел нас проводить. Мы шли сквозь строй поваров и официантов. Толстяк благодарил их за обед с величием принца крови.
— Как здорово! И платить не надо! Для меня это всегда самый печальный момент общепита, — он сунул мою руку себе под правый локоть. Повел не спеша по тротуару.
— Ты догадался, что со мной? Скажи, не тяни, — я ткнулась припухшим носом в его плечо.
Изя пах собой и лабарданом. Где-то в самых складках полотна его рубахи печалился едва различимый древний запах настоящей амбры. Откуда? Из его старинного офиса навеяло? Интересно было бы…
— Ты сама все знаешь про себя, милая моя Ло. Про шкафы, клетки, любовь и дыры в пространстве. А вот что выберешь, откуда мне знать? — хороший человек вздохнул и подмигнул мне ободряюще.