— А я уж подумал, что ты девчонка, салага, — закаркал он прокуренным смехом. Глядел на меня коричнево-глумливо. — Отпущу, драться не полезешь?
— Хватит ерундить, Марчелло, — сказал командир. Моего бледного вида словно не замечал. Стоял вполоборота, засунув руки в карманы светло бежевых галифе с малиновым кантом. Мне б такие!
Ловкач-кастелян разжал пальцы. Кровь иголочками разбежалась в руке. Я получила гору разного обмундирования и тяжеленные берцы в придачу.
— А сапоги? — возмутилась я.
— Где ты выкопал это чудо, Кей? — рассмеялся Марчелло и захлопнул за нами дверь.
— Садись за руль, — велел мне комэск.
Я удивленно поглядела. Вообще-то, нормальным людям следует на завтрак торопиться. Особенно мне: на свидание с бюджетной овсянкой.
Но у провидения и начальства были явно планы свои.
— Давай учись, хватит позорить звено, — блондин на полном серьезе перебросил мне ключи.
Я погладила теплый бок джипа. Привет, малыш! Он слегка запылился, пока добирался на встречу ко мне. Водительское кресло приняло мой зад с добродушным вздохом. Я повернула ключ и поласкала подошвой педальку газа. Тот рыкнул доверчиво громко. Вперед!
— За воротами направо.
Комэск едва успел запрыгнуть на сиденье рядом. Глянул сбоку, ничего не сказал. Фуражку держал рукой на затылке. Потом на серпантине, когда скорость вынужденно упала, он прикрепил рант с тульи под подбородок, как кавалерист. Держался за железный поручень на передней стойке машины и помалкивал.
Правобережье открылось за стройными рядами синих елей. Городок проснулся давно. Спешил по утренним делам. Узкий пригород мелькнул на скорости мимо белыми простынями на веревках и полосатыми парусами маркиз над французскими окнами кофеен. Минута и мы оказались на главной улице. Стрэнд. Пальмы, белые замки справа, сияние и запах океана слева. Несутся в обе стороны тяжелые лимузины и кабриолеты. Мужчины за баранками мужественны и серьезны, девушки держат смуглыми тонкими руками шляпки и веют шарфами. Засмотревшись, я проскочила съезд. Скорость упала на ноль.
Меньше всего я думала, что глухая провинция — это про меня. Но!
Благоухание тяжелое коротких чайных роз. Широкая клумба обозначает границу движения. Конные экипажи и отдельные всадники. Кареты и ландо. Перья и гербы. Снова сердитые дядьки, но в цилиндрах, и барышни с шарфами и шляпками. Я открыла рот в изумлении и вперлась своим чудом цвета камуфляжа в этот расфуфыренный мир. Усатый, как таракан, детина в полосатой ливрее с запяток ближней золоченой колымаги длинно сплюнул на капот моего вранглера. Я потеряла дар речи снова. Хотела ударить по тормозам, но не успела.
— Будь внимательней, Петров. Следующий поворот налево на светофоре — наш. Вот эта ручка — сигнал поворота. Вверх-вниз, — спокойный, как угол дома, комэск показал которая. Прощелкал поворотник. — Езжай медленно, не отвлекайся на ерунду.
— Ерунда? Да он в морду нам плюнул! — пропыхтела я, запоминая мужика, цвет ливреи и герб на карете. На всякий случай. — Это что, нормально тут?
— Он чужой холоп, мы — имперские офицеры, пусть и будущие, неважно. Мы не станем мараться из-за каждого плевка, — равнодушно-холодно декларировал командир.
— А у тебя какой титул? — осенило меня слегка запоздало. Мы миновали благополучно мой первый в водительской жизни светофор и перекресток.
— Что, так заметно? — вдруг улыбнулся мой спутник. Глядел светло-голубыми глазами в длинных, почти девичьих ресницах. Не замечала.
Я отвернулась и стала вдвое внимательнее глядеть на дорогу. Жег горючей слезой бессильный стыд перед директрисой Сент-Грей. Леди Анна лично читала будущим невестам курс здешней планетарной геральдики. Я еще «отлично» заработала у нее в аттестат, хоть мы на дух друг друга не выносили. Ай-яй-яй! Барон Кей-Мерер, Август Максимус Отто и еще десяток имен. Перед глазами сразу всплыл надутый дядька в рыжей круглой бороде и меховой тужурке с картины четырехсотлетней свежести. Ледяной взгляд голубых глаз сомнений не оставлял. Я заткнулась от огорчения.
Дорога все дальше уводила джип от Центра Правой стороны. Конники перестали попадаться, зато параллельно загудели экономными дизелями семейные минивэны и универсалы. Среди пышных цветников замелькали сады и теплицы. Архитектура сделалась практичнее и веселее. Ярче и смелее в цветах и смешении жанров-оттенков. Красила вывески и названия золотой и пурпурной красками щедро. Ничто здесь не стремилось к небу в душевной простоте. Каждое авто или здание торопилось выделиться, показать солнцу, а особенно соседу, что тоже не хлебает лаптем щи.