Трояновского называли «игроком Лобановского»: «Валет» всё время искал на поле «Рыжего» и отправлял мяч ему в ноги. Таких технарей, как Трояновский, воспитанник «Ленкузни», в «Динамо» конца 50-х — первой половины 60-х, пожалуй, не было. В динамовском дубле он заиграл с пятнадцати лет и был скромен до невероятности. Знавшие его близко люди рассказывали, что «Валет», фонтанировавший каскадами финтов, на поле никаких авторитетов не признававший и моментально, по-мужски, отвечавший соперникам, раздражавшимся от того, что их так «возят», в быту преображался и, даже попав на Крещатик, старался проскочить проходными дворами неузнанным.
Скромность скромностью, но за «нарушение спортивного режима» Трояновского довольно быстро из «Динамо» попросили, отправили сначала в «Колхозник» (Ровно), а затем в винницкий «Локомотив», но потом, правда, в Киев вернули. В чемпионский, можно сказать, состав.
«Сегодня, — рассказывал о первых своих сезонах в «Динамо» Трояновский, — сказали бы, что мы играли в романтический футбол — скорее, по интуиции, чем придерживаясь тренерских установок. Да и какие тогда были установки! Главное было — не щадить: ни себя, ни соперника. С режимом бывало всякое. Старались всё делать так, чтобы тренеры не видели. Хотя и тогда было достаточно умных и рассудительных ребят, которые знали, для чего выходят на поле, — Коман, Сабо, Турянчик, Лобановский».
Лобановского в качестве примера тех, кто «вызывал в плане отношения к соблюдению режима дикую зависть» («Казалось, что они только тем и занимаются, что демонстрируют свою заботу о родных и близких, родительском доме, селе...»), Трояновский поставил в один ряд с дисциплинированными выходцами из Западной Украины. Сам Трояновский, с режимом, мягко говоря, не друживший, в сборную не попадал, сменил семь команд — от Ровно до Сахалина. Николай Петрович Морозов сказал ему в 1967 году, когда оба оказались в одесском «Черноморце»: «Нравился ты мне ещё мальчишкой, но в сборную взять никак не мог: начальство запах спиртного на расстоянии чуяло».
«Ещё при Соловьёве, — рассказывал Василий Турянчик, — Лобановский хотел и меня себе подчинить — чтобы передачи только ему отдавал. Я ему сказал: “Валера, я — центральный защитник, а не твой хавчик. Я пас отдам тому, кто в более выгодном положении находится”. Хотя, честно признаюсь, любил ему дальние передачи отдавать — у Лобановского просто шикарный приём мяча был!»
Почему же и Трояновский, умевший не только финтить и обводить соперников, но и отменно пасовать, «выбрал» на поле Лобановского?
Он объяснял это, во-первых, тем, что они с Лобановским, с которым, несмотря на то что жили в одном районе, до «Динамо» не встречались, в команде «сдружились». То ли левый фланг их «объединил», то ли потому, что они оба «были застенчивые и сторонились весёлых компаний» и на всех сборах, во всех поездках, в том числе и за границей, жили в одной комнате.
Во-вторых, объединению их на поле во многом поспособствовал Соловьёв. Он занимался поиском наиболее эффективных сочетаний в атаке. Попробовал поставить Трояновского распасовщиком на правом фланге к Игорю Зайцеву. Не сложилось. Тогда «Валет» был переброшен на место левого инсайда, поближе к Лобановскому. «И тут, — вспоминал Трояновский, — произошло чудо: я сразу же понял, что ему нужно попасть мячом точно в ногу. Не на ход дать, а — в ногу. И дальше он с защитником сам справится. И пошла игра».
Трояновский рассказывал, что о футболе Лобановский «мог говорить день и ночь» и «сторонился внимания окружающих». У Лобановского уже тогда была машина. Когда выдавалось свободное время, он забирал школьных друзей, Трояновского; они выезжали за город отдохнуть, и Лобановский, пока не находили совершенно безлюдное место, из машины не выходил.
...Посторонних людей Лобановский сторонился всегда. Однажды, было это в мае 1986 года незадолго до нового назначения в сборную вместо Эдуарда Малофеева, Лобановский приехал в Москву. Мы договорились, что после нескольких встреч, намеченных на первую половину дня, он приедет к нам домой пообедать. Пока Валерий занимался делами, в нашу квартиру на улице Павла Андреева неожиданно, без предварительного звонка, нагрянули кинодокументалисты Валентин Венделовский и Дмитрий Коваленко, с которыми мы познакомились в Хельсинки. Разумеется, оба были оставлены на обед. Васильич появился в середине дня, был представлен гостям, но за накрытый стол садиться не стал, сослался на неотложные дела и попросил проводить его до такси.