2 июля 1984 года Давиду, многие годы уже работавшему в Москве в Театре на Таганке, исполнилось 50 лет. Находился он в тот момент в Киеве. Я позвонил Лобановскому, обрисовал ситуацию, и через полтора часа в дверь квартиры, в которой остановился Давид с женой Мариной, позвонили и вручили подарок — футбольный мяч с автографами футболистов киевского «Динамо». В фамилии юбиляра, правда, в «запаре» перепутали одну букву, и мяч, на котором написано «Давиду Буровскому», нашёл своё место в московском мемориальном музее «Мастерская Давида Боровского» в Большом Афанасьевском переулке.
На тренировки «Динамо» — посмотреть на Лобановского — ходили и дети. Известный журналист и фотохудожник Ефим Шаинский вспоминает, как в январе 1961-го смотрел морозным днём, стоя в снегу по колено, за игрой в «дыр-дыр» с участием Войнова, Бибы, Каневского и Лобановского, мчался за улетевшим в сугроб мячом с другими мальчишками, радовался удаче, гордо передавал мяч в руки Лобановского, раскрасневшегося, в синей вязаной динамовской шапочке, в перчатках, слышал в ответ «Спасибо» и млел от похлопывания по плечу.
«Помню, — рассказывает Шаинский, — мой товарищ Жора появился во дворе с рукой в гипсе, которую гордо всем демонстрировал. “Пробрался на тренировку динамовцев, — с достоинством, смакуя каждое слово, вещал он. — Стоял у самой штанги. Когда пробил Лобановский, хотел остановить мяч. Рука не выдержала”. Тогда многие завидовали Жоре, пострадавшему не от кого-нибудь, а от Лобановского».
Глава 3
ПРОДУМАННОЕ РЕШЕНИЕ МАСЛОВА
Маслов — тренер от Бога. В «Торпедо» его постигла судьба, вполне характерная для представителей тренерской профессии, одной из самых бесправных профессий в стране. О том, что он больше не руководит клубом, который приводил к «дублю» — победе в чемпионате и Кубке, Маслов узнал то ли от секретарши, то ли от уборщицы. С ним даже не захотели разговаривать те, кто ещё вчера превозносил его тренерские качества до небес. Ему не простили второго (!) места в первенстве и поражения в финале Кубка. Таким было отношение к специалисту со стороны дилетантов. Маслов не переносил дилетантов. Но их больше, и за ними — сила.
Его чутьё на футбольные новшества было поразительным. Он предвосхищал многие тактические находки, а также новинки в тренировочном процессе, которые потом с восторгом перенимали за рубежом, забывая, что появились-то они у нас, но не были поняты и должным образом оценены. Так случилось, к примеру, с тактическим построением в четыре хавбека. Маслов в киевском «Динамо» апробировал эту схему ещё до того, как она «прозвучала» на чемпионате мира 1966 года в исполнении англичан.
Виктор Александрович, как опытный камнетёс, отсекал всё лишнее, чтобы вырубить модель команды, способной воспроизвести придуманный им образ игры. «Нельзя требовать от футболиста того, что он не в состоянии выполнить, — говорил он. — Надо либо приспосабливать новшество так, чтобы дарование игрока было наилучшим образом использовано, либо искать другого исполнителя, что мы и делаем в киевском “Динамо”. Это не рецепт, а принцип».
Внешне грубый, недоступный, он даже при самых жестоких разносах старался оставаться справедливым, потому что сам много натерпелся от несправедливости. Он понимал, что киевские динамовцы начали потихоньку отставать в плане организации игры от основных соперников, и первейшую свою задачу видел в том, чтобы сделать команду структурно более подвижной, мобильной, применяющей более сложную систему взаимозаменяемости, отказавшись от игры в обороне силами в основном защитников. Природный ум, которым обладал Маслов, помог ему определить то лучшее, что осталось у команды после работы с ней Ошенкова и Соловьёва, сохранить это и дополнить своим, новым.
«Маслов, — вспоминал Лобановский, — морщился, когда мы с Базилевичем, получая мячи на флангах, как и прежде, демонстрировали технику на месте, технику обводки по своим “желобкам”. Он хотел — и требовал от всех без исключения игроков — значительного расширения диапазона действий, неутомимых манёвров в атаке по всему её фронту, заставлял освобождать фланговые зоны для внезапных подключений по ним полузащитников и даже защитников, неукоснительно претворял в жизнь один из основополагающих своих тактических принципов — постоянное создание численного большинства во всех фазах игры, боролся всеми методами против передержек мяча, красивостей ради красивостей, громко клял тех, кто ожидал пас, стоя на месте.