Скажу сразу, что и эта конструкция Галинского не выдерживает никакой критики. Не говоря уже о детальном разборе её основных связок.
В конце сезона 1972 года Лобановского действительно вызывали в Киев, но разговор о его возможном (подчёркиваю: возможном) переходе в «Динамо» шёл только в ЦК, причём на уровне не секретарском: он встречался с помощником Владимира Щербицкого Константином Проданом. Продан по просьбе, не исключено, Щербицкого знакомился с отлично зарекомендовавшим себя украинским тренером и интересовался его реакцией на возможное предложение: «А вот если бы мы...» То есть просто зондировал почву. Лобановский ответил дипломатично: «Я ещё не готов». Сам он тогда уходить из «Днепра» не хотел. В городской и республиканский советы общества «Динамо» Лобановский даже не заходил, а в Спорткомитете решал некоторые организационные вопросы, связанные только с «Днепром». Динамовские начальники и руководители Спорткомитета знали, конечно, о визите Лобановского в ЦК, но о содержании разговора с Проданом не ведали. На всякий случай из недр этих организаций по «устному телеграфу» понеслось: Севидова менять нет необходимости, надо дать ему время, Лобановскому ещё рано — слишком молод.
Тогда, в 72-м, после заключительного домашнего матча «Днепра» в чемпионате Лобановского возле стадиона ждала многотысячная толпа. Он вышел из подтрибунного помещения — высокий, стройный, в модном светлом плаще чуть ниже колен. В этом плаще он всегда сидел на скамейке запасных на осенних матчах. Плащ считался «фартовым». Оставшийся год спустя на хозяйстве в «Днепре» Виктор Каневский просил Лобановского не увозить этот плащ. У тренеров свои заморочки. Точно так же Юрий Андреевич Морозов просил у Лобановского «фартовую» шапку, когда тот менял головной убор. Считалось, что если что-то «помогает» Лобановскому, то это «что-то» должно помочь и другим.
Ада с хорошим их днепропетровским знакомым, председателем облсовпрофа Василием Прокофьевичем Пятаковым стояла в сторонке. Она наблюдала, как толпа двинулась по направлению к Лобановскому, потом остановилась, люди зааплодировали и принялись скандировать: «Васильич, оставайтесь! Дайте нам слово!» Лобановский остановился и громко произнёс: «Остаюсь!» Вздох облегчения, и толпа расступилась.
Судьба Севидова была решена не после злополучного кубкового финала с «Араратом» 1973 года — финал легко превратился в повод-аргумент, а после того, как «Динамо» проиграло чемпионат СССР 1972 года ворошиловградской «Заре». Это стало сигналом не только для партийно-спортивного руководства Украины: пора, мол, искать для «Динамо» нового тренера. Активно принялись работать в этом направлении городское и республиканское общества «Динамо», соответствующие отделы Спорткомитета.
Владимир Кулик, возглавлявший украинский Спорткомитет во второй половине 60-х — первой половине 70-х годов, в начале лета 1973 года добился приёма у Владимира Щербицкого и предложил назначить на пост главного тренера киевского клуба Лобановского. Щербицкий сомневался: стоит ли брать малоизвестного тренера, пусть даже своего, киевского, — не лучше ли пригласить титулованного специалиста из Москвы?
Сложно сказать, знал Щербицкий в момент встречи с Куликом, что один из руководителей республиканского «Динамо», Михаил Бака, уже вёл в Москве переговоры — как говорится, на всякий случай, ни к чему не обязывающие. Но известно, что знаменитый в прошлом динамовский футболист Михаил Семичастный, старший тренер отдела футбола и хоккея Центрального совета общества «Динамо», уже порекомендовал Баке кандидатуру Константина Ивановича Бескова. Бесков к тому времени вывел московское «Динамо» в финал европейского Кубка кубков (1972), был уволен и находился в состоянии простоя. Семичастный прежде поинтересовался у Бескова, с которым вместе играл в «Динамо», согласится ли тот, если последует приглашение из Киева, и, услышав «да», сообщил об этом Баке.