Это был приказ. Погребняк собрал «консилиум»: он сам, заместитель председателя Совета министров Владимир Ефимович Семичастный, заместитель министра внутренних дел генерал-лейтенант Иван Никифорович Катаргин, председатель совета добровольного спортивного общества «Динамо» Михаил Макарович Бака, заместитель заведующего отделом агитации и пропаганды КПУ Леонид Макарович Кравчук (будущий первый президент Украины), заведующий сектором физкультуры и спорта того же отдела Иван Иванович Клопов. Прозвучала фамилия Лобановского (первым, возможно, произнёс её ещё перед «консилиумом» сам Щербицкий; в точности это неизвестно).
Во всех республиканских политбюро в те времена, по примеру Политбюро ЦК КПСС, обедали вместе. В украинском Политбюро обед накрывали на двенадцать персон: первый секретарь, пять обычных секретарей, председатель Совета министров, председатель Президиума Верховного совета, глава КГБ, командующий военным округом, руководители Киева и профсоюзов. Обедали обычно на скорую руку, полчаса, не больше. Затем обсуждали самые важные дела.
Погребняк, постоянный участник обедов, описывал их так:
«Секретарь ЦК, отвечавший за село, говорит, например: у нас не хватает крупного рогатого скота, который даёт высокие надои. Не можем мы вырастить! А потому желательно закупать, скажем, в Норвегии. Щербицкий интересуется, сколько это будет стоить. Секретарь сообщает сумму в валюте. Первый секретарь обращается к председателю Совета министров Ляшко: Александр Павлович, что вы на это скажете? Тот идею одобряет — дело, мол, нужное — и обещает выделить деньги из резерва...
Множество вопросов. То строителей надо было перебросить на строительство крупнейшего металлургического завода в Кривом Роге, то разобраться с поставками мяса в Москву — первый секретарь МГК Гришин, он же главный куратор и болельщик “Спартака”, всё время возмущался, что недодаём...
Спорить на обедах мы тогда, кстати, спорили и точку зрения свою отстаивали очень активно. Но когда решение принималось, действовали в соответствии с ним и на люди отдельного своего мнения не выносили. В интересах дела».
Во время обеда, проходившего после «консилиума», Щербицкий справился у Погребняка: кого будем брать на «Динамо»? Погребняк назвал Лобановского. Щербицкий согласился. На решение это, по словам Погребняка, повлияли объективные факторы: хорошо играл, хорошо работал в «Днепре», «да и своего, родного тренера хотелось...».
По поручению Политбюро (пускай и устному) Погребняк пригласил Лобановского для беседы. Беседа продолжалась около двух часов. До этой встречи Погребняк и Лобановский знакомы не были. Погребняк вспоминает, что перед ним предстал «высокий, худощавый молодой человек, державшийся настороженно». Выслушав предложение, соглашаться не спешил, сказав: «Одно дело заниматься “Днепром”, другое — “Динамо”. Ведь вы потребуете одних побед... Мне надо разобраться». Погребняк его успокоил: «Завтра же требовать не станем, хотя и неудачи долго терпеть не хочется».
На следующей встрече договорились о том, что Лобановский будет представлен команде, начнёт с ней знакомиться, а через месяц принесёт в ЦК предложения по развитию клуба. Предложения Лобановский разрабатывал вместе с Базилевичем, фамилию которого — как человека, с которым он намерен работать в тандеме, — назвал в кабинете Погребняка на следующей встрече. «В назначенный день, — вспоминал Яков Петрович, — фундаментальная программа Лобановского лежала передо мной: укрепление состава, оснащение спортивной базы, создание условий для подготовки молодых талантов, улучшение материальных условий футболистов и их семей...»
Погребняк курировал «Динамо» до 1987 года. У него была прямая телефонная связь с Лобановским. Перед особо ответственными матчами Валерий Васильевич звонил Погребняку, и они обговаривали сумму премиальных за победу. «В день игры, — рассказывал Погребняк, — во время обеда в зале для членов Политбюро Щербицкий интересовался, будут ли играть Блохин с Буряком, спрашивал, кто из игроков травмирован, всё ли нормально в команде. Я подробно отвечал, а потом говорил о премии. Владимир Васильевич оборачивался к председателю Совета министров Ляшко с вопросом: “Александр Павлович, найдём?” — “Если надо, найдём!” — кивал Ляшко. За международные матчи, выигрыши чемпионата или Кубка СССР каждый игрок мог получить дополнительную приличную премию».