Альфард на этот раз не стал даже вникать во всю эксцентричность этого предположения, а просто взял с собой Северуса и отправился в Оман. Был август, стояла страшная жара и Северус, не привыкший к таким путешествиям, первую неделю еле переставлял ноги и тяжело дышал. Альфард мог только посоветовать ему поменьше использовать охлаждающие заклинания и никогда не отказываться от идеально сваренного, почти кипящего арабского кофе со специями. Сын, как и полагалось любому подростку, одарил его не одним презрительным взглядом, но, стоило ему только попробовать следовать этим советам, как тут же, словно по волшебству, существовать между раскаленных песком и не менее раскаленным воздухом стало гораздо проще.
Все в палаточном лагере просыпались ещё до рассвета, чтобы захватить хоть час приятной утренней прохлады до начала беспощадной жары. За завтраком из фалафеля, булгура, вареной баранины и пшеничных лепешек обсуждали последние новости, доходившие до уединенного уголка с большим опозданием. Альфард почти с нежностью перелистывал страницы специально для него доставленного Пророка.
— Твой приятель Беннет, похоже, метит в министерское кресло, — усмехнулся Медоуз.
Альфард отмахнулся:
— Сомневаюсь, что ему хватит глупости так подставится. Но выставить кандидатом Николаса Лонгботтома было удачной идеей с его стороны.
Лайал Беннет за последние полгода сумел в полной мере воспользоваться политическим вакуумом и смятением, накрывшем часть британского общества после смерти Волдеморта. Альфард прекрасно знал, чего ему стоило тогда в январе всё-таки протащить через Визенгамот изменения в Акт о Народном представительстве — в конце концов, он и сам принял в этом самое активное участие. Орион, как и договаривались, стал главой комиссии по переписыванию избирательных округов, но его младший брат после судьбоносного заседания позволил себе наконец отойти от политики. Видит Мерлин, там и без него прекрасно справлялись.
Юная студентка антропологии из Бристоля, протеже одного из ведущих ученых экспедиции, поправила на носу очки и деловито спросила:
— Вы не думаете, что это все лишь попытка продать всю ту же идею чистоты крови в новой упаковке?
— Вряд ли, — успокоил её Альфард, — Беннет теперь на каждом углу трубит о своем собственном магловском происхождении.
Хитрый слизеринец быстро понял, в чем была одна из ошибок Волдеморта и всеми силами старался создать о себе другое впечатление и откреститься от недавних неудачных связей. Он безжалостно избавился от совсем уж консервативных сторонников и переманил на свою сторону всех, кто согласился, из волшебников с более современными взглядами. Всеобщее избирательное право оказалось, как и предсказывали, очень популярным, особенно среди молодёжи, и многие жители Британии вскоре почти простили Бенетту его прошлое в качестве советника Тёмного Лорда.
Да что там говорить, после его смерти Волдеморт сразу перестал казаться страшной, угрожающей самому существованию страны фигурой и стал для большинства просто ещё одним политиком, которому не хватило сил осуществить свои грандиозные планы. Те, кто понимали, как близок он тогда был к победе, помалкивали. Слухи об обстоятельствах его гибели, как всегда, быстро разошлись по магическому миру, но в неполном и неточном виде. Альфард тоже редко говорил о своей роли в этих событиях, позволяя себе обсуждать политику только с Северусом и братьями.
— Не говоря уж об авантюре Дамблдора, в которую он ввязался, — проворчал пожилой профессор древних семитских языков.
— Не уверен, что на практике это окажется такой уж хорошей идеей, — покачал головой один из доцентов, и многие за столом согласно озабоченно закивали.
Решение принимать в Хогвартс оборотней все ещё казалось многим волшебникам сомнительным, хотя общественная кампания по этому поводу была одной из самых масштабных в истории страны. Мало кому было известно, что эта радикальная идея зародилась среди сторонников Волдеморта. Беннет даже радовался, что ему удалось спихнуть часть этой «славы» на директора. Они со стариком сошлись, когда тот разыскивал по миру крестражи, и пока даже умудрялись уживаться между собой. Альфард не знал, что было у обоих на уме, но считал, что, покуда эти двое будут заняты своими бесконечными шахматными партиями и интригами друг против друга, магический мир может спать немного спокойней.
— В следующем электоральном цикле Дамблдор наверняка попытается получить власть, — коротко прокомментировал Северус.
Волшебники принялись с удовольствием перемывать кости директору Хогвартса: уже много лет он был самым любимым объектом сплетен и невероятных слухов для каждого уважающего себя британца любой идеологической принадлежности.
Альфард почти не участвовал в разговоре. Он предполагал, что новая, похожая на лоскутное одеяло, коалиция Беннета окажется достаточно крепкой и победит в предстоящих выборах. Он даже считал их не самым плохим вариантом, а их программу довольно толковой. Но сам он с недавних пор предпочитал держаться подальше от политических вопросов: имеющегося опыта хватит ему теперь на всю жизнь.
Северус, хотя и следил за новостями Родины и разбирался в них получше многих взрослых, был научен отцом поменьше болтать и побольше слушать. Впрочем, сегодня болтовня о первых в истории Британии демократических выборах и так интересовала юношу совсем мало. Вместо этого он был целиком увлечён разговором с сидящей рядом с ним девушкой его возраста в зелёном платье, шароварах и такого же цвета платке. Она была дочерью одного из именитых историков в экспедиции, но имени её Альфард никак не мог вспомнить.
Он прислушался: молодые люди говорили о современной персидской литературе. Как отец, он не мог решить, стоило ему восхищаться таким интеллектуальным рвением или пора было включить родительскую подозрительность. Северус крепко сдружился с ней с самого начала экспедиции, порой они проводили вместе дни напролёт, рассуждая о тёмной магии, древней истории и роли Лиги Арабских Государств в Международной Конфедерации Магов. Профессор Будур, отец девушки, только одобрительно кивал и вообще всячески привечал Северуса как талантливого молодого человека. Альфард решил, что раз уж тот не видел в их общении ничего предосудительного, то ему тем более не о чем было волноваться.
Никто не торопился заканчивать завтрак.
Северус повернулся к отцу и спросил:
— Мы с Айлой хотели сегодня сходить в пещеры около лагеря. Можно?
Альфард хотел было сказать, что была не самая лучшая идея, его прервал профессор Будур:
— Только не ходите дальше отмеченного, — поймав сомневающийся взгляд Альфарда, он успокоил его, — не волнуйтесь так, мистер Блэк, там вполне безопасно. Вашему сыну я без страха доверяю свое главное сокровище.
По лицу Айлы было заметно, что она вовсе не находила такое описание лестным и не нуждалась в опеке.
— Хорошо, — согласился Альфард, — только будь осторожен.
Северус пообещал не искать приключений, и молодые люди поспешили собираться, пока жара не стала совсем невыносимой.
Альфард же сегодня собирался отправиться в небольшой разведывательный поход на запад, туда где несколько раз видели странные миражи городов, которые по законам физики не могли являться оптическим отражением другого поселения.
— Стоит отправится поскорее, — с сильным акцентом сказал его проводник, сплевывая на землю.
— Hasananaan (*), Назим, — ответил Альфард. Он немного говорил по-арабски.
Он быстро собрал свои инструменты, разрозненные и неточные карты местности, блокнот для записей и прытко пишущее перо. Неторопливому, молчаливому Назиму потребовалось втрое больше времени, чтобы навьючить едой и провизией двух одногорбых верблюдов. Альфард не возражал и терпеливо ожидал, поглаживая уродливое животное с добрыми глазами по морде: он по опыту хорошо знал, что привычка арабов так основательно снаряжаться даже в однодневный поход не раз и не два спасала беспечным путешественникам жизнь.