– Если бы! Нет, дорогие мои, плохо вы знаете реалии нашей жизни! А я вам скажу. Завтра на совещании в Кремле прокурор скажет президенту, что я уже свинтил мозгами. И поставят вам другого директора, какого-нибудь «важняка». Понятно? – Вилен нервно выбил из пачки очередную вонючую «Dunhill» и сказал, прикуривая: – Нет, я-то не держусь за это кресло. Но студию жалко… – И вдруг остро глянул на меня сквозь облако дыма. – Так что, Антон? Берешься за это дело?
– Какое дело? – искренне не понял я.
– Ну, вот это, – Вилен кивнул на рапорт Стороженко. – Не понимаешь? Ты же сын «важняка», написал пять детективных романов. И все от первого лица, как будто сам следователь. Вот и поработай как детектив, мы тебе любую помощь будем оказывать.
6
Конечно, первым делом я отправился в Музей и тут же подивился оперативности Назарова или, точнее, Серафимы – в дверях Музея меня уже ждали его директор Клавдия Шилова, очкастая каланча и бывшая школьная училка Вилена Назарова, а с ней начальник мосфильмовской охраны Виктор Стороженко. Порой фамилии людей удивительно совпадают с их должностями или наоборот – должности совпадают с их фамилиями. Недавно в Интернете я наткнулся на целую фотогалерею табличек с такими совпадениями, там были «кассир Никопейкина», «банкир Мелочевкин» и даже директор кладбища «Недайбог». Но это я так, к слову, поскольку коренастый и плечистый, больше похожий на комод, чем на шкаф, Виктор Стороженко внешне идеально соответствовал своей должности.
– Наверное, Антон Игоревич, вы хотите осмотреть «Волгу», – сказала мне шестидесятилетняя Шилова, и я тут же отметил про себя, что вот и дождался обращения на «вы». То есть еще полчаса назад ни мои книги, выпущенные немалыми тиражами, ни должность редактора «Мосфильма», ни «корочки» члена Общественного совета прокуратуры г. Москвы не спасали меня от тыканья даже со стороны мосфильмовских вахтеров. Но стоило Вилену Назарову облечь меня особыми полномочиями, как я тут же стал Антоном Игоревичем даже для его бывшей школьной учительницы.
– Да, конечно, – сказал я и почувствовал, как у меня выпрямилась спина и голос приобрел внушительную солидность. – Но не только «Волгу»…
– Мы понимаем, – кивнул Стороженко. – Идемте. Мы уже вывели из Музея все экскурсии.
Действительно, шумная сотня школьников-подростков уже толпилась поодаль от Музея вокруг старенького, времен Второй мировой войны «МиГа», выставленного посреди мофильмовского двора у бюста Сергея Бондарчука. Почему у нас на «Мосфильме» есть памятники только Бондарчуку и Шукшину, я сказать затрудняюсь, поскольку своим первым расцветом студия обязана великому Ивану Пырьеву: будучи в начале шестидесятых директором «Мосфильма», он построил тут огромные производственные корпуса и вместо выпуска четырех-пяти фильмов в год, как это было при Сталине, довел их производство до сотни и даже больше. Впрочем, вполне возможно, со временем тут появится аллея с бюстами и Пырьева, и братьев Васильевых, и всех остальных наших киноклассиков от Довженко до Гайдая. Но это предложение я смогу изложить Назарову только после того, как выполню его поручение. Если выполню…
А пока в сопровождении Шиловой и Стороженко я прошел через анфиладу залов с выставкой старинных костюмов и карет, бутафорских рыцарских доспехов и домашней утвари прошлых веков и попал в зал раритетной автотехники. Здесь сияли лаком старые, начала прошлого века «Форды»-кабриолеты, советские правительственные «Чайки»-«членовозы», «Мерседес» Штирлица и другие автомобили, принимавшие участие в съемках главных хитов советского кинематографа. И отдельно огражденное у окна почетное место занимала светло-голубая «Волга» (ГАЗ-21) из фильмов «Берегись автомобиля», «Три тополя на Плющихе» и «Бриллиантовая рука».
Конечно, прежде чем приступить к осмотру «Волги», я подошел к стене и окну, сквозь которые эта «Волга» якобы выезжала и въехала. Но никаких трещин, пятен или других примет разрушений не было ни на стене, ни в окне. И даже пыли не было под окном.
– Кто-нибудь тут уже убирал? – спросил я у Шиловой и Стороженко.
– Нет, что вы! – сказали оба хором. – Мы же понимаем…
– Ясно. А машину кто осматривал?
– Н-ну… Я осматривал… – осторожно признался Стороженко.
– И вы садились в салон, трогали руль?
– Но это… – Он стал защищаться. – Я ведь должен был доложить…
– Да. Я понимаю, – и я повернулся к Шиловой. – Клавдия Романовна, у вас не найдется лупы?
– Лупы? – переспросила она и зачем-то потрогала свои очки. – О, да! Конечно! Сейчас принесу…
Я медленно обошел светло-голубую «Волгу», ощупывая взглядом ее корпус, колеса и бамперы. Но на этом раритете, за рулем которого сидели великие Смоктуновский и Ефремов, нигде не было ни царапины. И только черные покрышки были, как сказано в рапорте Стороженко, в дорожной пыли. Но как ни странно, никаких следов этой пыли или оттисков покрышек не было на полу между машиной и музейной стеной. То ли эта «Волга», поездив по городу, действительно по воздуху проникла в музей, то ли тут недавно вымыли пол.