— Папа, в меня никто не стрелял!
— Как это, блинд, не стрелял? Мне Рыська всё рассказал! — пыхтел водяной.
— Рыська, предатель! — я чуть не задохнулась от возмущения.
— Не предатель, — вступилась за того Лукава, — просто он слово дал, докладывать обо всех происшествиях.
— Не заступайся за него!
— Это что за сухопутный шкет?
— А кто Ваш папа?
— Рыська не виноват!
Мы выпалили это хором и одновременно замолчали.
— Давайте по порядку, — я обратилась к водяному, — начинайте Вы.
— Что здесь произошло? — успокаиваясь, сказал Боцман.
— Мы приструнили браконьеров! — гордо заявила русалка. — Познакомились с инспектором рыбоохраны, Грозным Игорем Витальевичем.
— Ну, и где он? — посмотрел по сторонам водяной.
— Кто?
— Инспектор.
— Вот, — Лукава подтолкнула Игоря к папаше.
— Это инспектор? — разочарованно протянул Боцман. — Молод что-то!
— Папа!
— Ну, хорошо! Что с браконьерами разобрались — молодцы! А что со стоком? — проигнорировал тот инспектора.
— Пока заткнули пробкой.
— Заткнули? — удивился Игорь. — Чем?
— Мешком с глиной. — Лукава подозрительно на него посмотрела. — Сам же мешок вчера давал.
— А-а-а! Круто! Я бы не додумался! — Лукава получила очередной восхищённый взгляд, и ответила тем же.
— Да, — нарушил их идиллию Боцман, — пробка, это не надолго. Надо искоренять причину, кофель-нагель! Эх! Тряхну стариной! Где тут живёт фермер? — обратился он к Игорю.
— На холме. Я могу проводить.
— Проводи.
— И я с вами. — Я решила посмотреть, как трясёт стариной водяной. — Лукава, ты с нами?
— Нет, я в озеро!
Она уже явно чувствовала себя хозяйкой. Да и наличие Игоря Витальевича не оставляло шансов на возвращение Мокрицы.
Дом фермера напоминал старинный особняк, обнесённый крепким забором. Кирпичный, двухэтажный, с террасой и балконом. Даже кое-какие архитектурные излишества присутствовали в виде фальш-колонн и безвкусной лепнины. Вдоль фасада были высажены чахлые кустики туи и можжевельника.
— А хозяин то с претензиями! — удивилась я запросам Рокфеллера местного пошиба.
— Откуда у этого шняки столько нечистот? — водяной явно не оценил художественных потуг фермера. Скорее всего, он их просто не заметил. Он пришёл сюда по делу и делом этим занялся.
— Коровы, свиньи, — пояснил инспектор.
— Свиньи?… — лицо Боцмана побагровело, на шее вздулись вены, глаза полезли из орбит. Я еле сдерживалась, что бы не хихикнуть. Уж больно он сейчас походил на мороженого морского окуня. — Пойду один! — скомандовал Боцман.
— Из-за забора посмотрим, — предложила я Игорю, не став перечить водяному.
Мы спрятались в кустах сирени. Оттуда открывался вид на просторный двор с цветником и стрижеными кустиками. Сетка-рабица отделяла двор от птичника, а за птичником явно просматривался коровник.
— Буржуй! — зло сказал Игорь. — Кровопийца!
Я мысленно поддержала его в праведном гневе, стараясь не упустить из вида водяного.
Боцман вошёл в ворота. Огромный цепной пёс, заскулив, спрятался в будку, даже не начав лаять. Водяной остановился посредине огромного двора, деловито обозревая окрестности. Наконец гостя заметили, и на крыльце появился хозяин — мужчина лет пятидесяти, крепкий, лысый, с хитрыми маленькими глазками и, по-бульдожьи, свисающими щёками.
— Чё надо? — сонно спросил хозяин.
— Это Вы мне? — с аристократической гордостью отозвался гость. Оказывается, водяной может быть вежливым.
— Тебе, — сплюнул фермер и смерил Боцмана оценивающим взглядом.
— Осматриваюсь.
— На кой…?
— Пришвартоваться хочу!
— Чё-ё? — тон хозяина становился всё неприветливее.
— Купить себе недвижимость хочу. Вот и присматриваю.
— Я не продаю, — фермер посчитал разговор оконченным и повернулся, что бы уйти.
— Ой, ли уж? — подпустил ехидства гость.
— Надо же, — восхитилась я, — уже три минуты разговаривает и не ругается.
— Не продаю, тебе сказал! — начал злиться фермер.
— А мне твоя хибара подходит! — дружелюбно ответил водяной.
— Хибара!? — лицо фермера пошло пятнами. — Пошёл отсюда! Сейчас собаку спущу!
— Собаку? Эту что ли? — он похлопал по ноге, и хозяйский пёс радостно подбежал к нему, помахивая хвостом.
Фермер дёрнулся к двери.
— За ружьём побежал?
— Имею право! — огрызнулся фермер. — Это моя собственность!
— А что ещё твоя собственность? — тон водяного сменился с дружелюбного на прокурорский. — Озеро, тоже твоя собственность? Бом-брам-стеньга!
— Озеро? — удивился фермер.
— Озеро! В которое ты, гальюнный червь, сток свой вонючий пустил!
— Ничего я не пускал! — лицо фермера стало пунцовым, щёки тряслись. — Докажи!
— Доказать? — зло улыбнулся водяной.
— Да! — не знал несчастный скотовладелец, с кем связывается, иначе бухнулся бы в ноги к гостю и стал слёзно умолять не лишать его, кровью и потом, нажитого добра. Нет, не знал. Вместо этого он решил защитить свои законные, как он считал, права.
— Ты точно этого хочешь? — продолжал допытываться Боцман. Собственно, ответ он и так знал, просто, таким образом, он провоцировал хозяин, а себя вводил в раж.
— Хочу, хочу! — фермер легко поддался на провокацию и трясся уже весь.
— Пеняй на себя!
— Давай! Доказывай!
Они кричали и сверлили друг друга глазами так, что даже пёс задом отполз к себе в будку. Фермер, как петух наскакивал на, превосходящего его по габаритам, водяного, наивно полагая, что дома стены помогают. Боцман же ухмыльнулся, задумчиво посмотрел себе под ноги, наклонился и…с силой ткнул пальцем в землю. Фонтан вонючей жидкости взметнулся в небо. Водяной предусмотрительно занял удалённую позицию (прыткий, однако), с гордостью наблюдая за происходящим безобразием. Струя нечистот заливала ухоженный двор, подчиняясь порывам ветра. Лицо хозяина приобрело синюшный оттенок. Ущерб, наносимый его собственности его же собственностью, увеличивался с каждой минутой, а он ничего не мог сделать. Мне показалось, что надо вызывать скорую. Но, вскоре фонтан нечистот сошёл на нет. Навозная жижа, залившая двор, радовала взгляд. Ведь вся эта гадость должна была раствориться в озере.
— Доказал? — сурово поинтересовался водяной у поверженного фермера. Ответа не последовало. — Если ты, фордун, ещё раз устроишь из общественного водоёма свой гальюн, это чудо я тебе повторю снова! Бом — брамсель!
Удовлетворённый своими действиями, боцман удалился, оставив полуживого хозяина подсчитывать убытки.
— Ну, как? — поинтересовался он у нас, когда мы выбрались из сирени.
— Высший пилотаж! — я искренне выказала своё восхищение водяному. — Десять минут и наглый загрязнитель отмщён!
— А как вы это сделали? — поинтересовался парень.
— Что сделал? — по началу не понял Боцман.
— Трубу нашли. И пальцем?!…
— Так я же… Варвара, он знает, кто я?
— Нет.
— А кто Лукава?
— Нет.
— Ясно. Это моя профессиональная тайна. Понял?
— Понял!
В приподнятом настроении мы вернулись к озеру.
Инспектор приступил к восстановительным лодочным работам. А мы, втроём держали совет с другой стороны мостков.
— Два пункта нами выполнены, — подытожила я, — осталась только охранная зона. Что делать будем?
— Вы тут без меня дальше управляйтесь, — почему-то стал отлынивать водяной. — Охранная зона, она того… — Чего «того» он не пояснил, а быстренько скрылся в прибрежных кустах. Даже «до свидания» не сказал.
— Лукава, что это он так быстро ушёл? — я не поняла поступка водяного.
— Хвалиться пошёл! Он теперь, пока всем дома про свой подвиг не расскажет, не успокоится.
— Да ты что? Правда?
— Чего мне врать, — даже обиделась русалка, — он своими побасёнками в Порубежье всем уши прожужжал!
— Какой он славолюбивый, однако!
— Какой уж есть! У нас не больно подвиг совершишь! Тишь да благодать!
— Да уж, тишь! — я намекнула на недавние события.
— Просто тебе везёт!
— Везёт? — я задохнулась от возмущения. — Ты это называешь везением?