— Что-о-о!?
— Сама подумай! — попытался утихомирить меня леший. — Рыська дарит тебе сапоги — раз! Потом ты под ручку гуляешь с Андреем — два! А до этого?
— Я приехала на Разгуляе, — пробубнила я.
— Три! У него создалось неправильное впечатление, вот он и решился. Твой резкий отказ и натиск Андрея его разозлили. А тут ещё и мадмуазель подвернулась! Она его сама пригласила на танец.
— Су… — проскрипел зубами Андрей.
— Урюпа ударил тебя, но потом получил такого нагоняя от Злода…
— Сво… — донеслось до меня с двух сторон. И Май, и Рыська стиснули зубы и играли желваками. Надо же! У меня, оказывается, такие… гневливые рыцари. Уже полгода прошло, а они…
— Если бы ты пошла ночевать в гостиницу, как и должно было произойти, — продолжал излагать историю Николай Николаевич, — то утром сапог у тебя уже не было. Но, вместо гостиницы, вы отправились к нам! Злод отправил Урюпу добывать сапоги из нашего дома. Здесь ты им вставила вторую занозу!
— Какую?
— Ты вспомни, Варя, куда сапоги поставила? — рассмеялась Полина.
— На подоконник, — призналась я под общее хихиканье, и готова была залезть под стол, чтобы спрятаться от ехидных взглядов Мая и Рыськи. Вот…нехорошие люди! То злятся за меня, то надо мной же смеются!
— На подоконник! А я козла на ночь выпустила. Были же у нас подозрения на счёт чертей. — Полина улыбнулась своим мыслям и продолжила. — Сидит, значит этот Урюпа на взгорочке возле нашего дома, да близко не подходит, Касым у дома службу несёт. И, как издёвка, на подоконнике сапоги вожделенные стоят! Представляешь себе состояние лембоя!?
— Да уж! — я угрюмо уставилась на сползающего от хохота супруга, пытаясь под столом пнуть его, чтобы перестал ржать. Рыська, как всегда, предусмотрительно сменил место дислокации. Его звериная интуиция всегда опережала мои действия. Остальные присутствующие тщетно пытались скрыть свои смешки в кулаки и бороды. Я испепелила мужчин взглядом, что добавило им веселья. Я представила их всех с шишками во рту, на том и успокоилась.
— На следующий день ты опять нарушила их планы, — как ни в чём не бывало, продолжал леший.
— Да какой там «нарушила»! — вставил слово Боцман. — Разгромила их, кофель-нагель! В пену взбила!
— Джинны, тоже их рук дело! — Николай Николаевич погрозил пространству указательным пальцем. — Злод втесался в доверие к Амерхану, напел ему хвалебных песен про их могущество, что боги — слабаки. Амерхан своих соучеников настроил на скандинавские подвиги. Но Злод уже и здесь поработал. Пусть Амерхан докажет, что силён. Пусть на женщинах-богинях потренируется! Всё у него как по маслу прошло! Оковы ему, кстати, тот же мастер ковал, что и «живой ключ». Есть у джиннов такой. Великий мастер, только вот не добра, не зла не разумеет. И с местом заточения он всё правильно рассчитал. Тогда в первый раз сила Андрея проявилась. А целью Злода были атрибуты Макоши и Маржаны, цветы жизни и смерти. Первого уровня, между прочим, цветочки! Забрал бы их под видом джинна, вся вина на тех падает, а он дальше атрибуты собирает. Но и здесь…
— Опять я! — по залу пронёсся очередной смешок, — смешно вам! Сами бы попробовали!
Мужчины как-то сникли, застыдились, что ли? А может, день тот вспомнили…
— Если бы ты просто лишила его законной добычи! Но ты!!! — леший как-то с восхищением на меня посмотрел.
— Что я?
— Ты нанесла ему оскорбление, которое можно смыть только кровью!
Вот так вот! И не иначе! Кровью!
— Оскорбление? Я его там даже не видела, и уж тем более не оскорбляла.
— Какого врага ты повергла первого? Вспоминай! — очень жизнерадостно предложил мне Дуплянский.
Я напрягла свою память. Вот иду я с ещё незажжённым факелом из терема…
— Стражника у дверей. Это Афродитино оливковое масло надо, что ли кровью смывать? — поразилась я.
— Масло?.. Нет. Это был уже джинн, второй!
— Второй?… А-а-а! Конечно! Первый слетел с лестницы! — наконец вспомнила я. — Так это что, был Злод?
— Он самый! Мало того, что ты спустила его кубарем по ступеням, он ещё и рог сломал. А для чёрта лишиться рога!
— Чёрт! — выругалась я, — знала бы, второй отпилила.
— Нанесла ты ему смертельную обиду! Когда он очухался и посчитал все твои заслуги, то вынес тебе смертный приговор!
— Как это? — не поняла я, — какой приговор?
— Да, Варя! — сокрушённо покачал головой Рыська, — столько неприятностей ты Злоду доставила, не на один приговор тянет!
— Да ну тебя! А куда он из Белогорья делся?
— Говорит, сначала хотел в битву вступить. Но… не в его правилах с женщинами драться.
— Чего-о-о-о? — я задохнулась от возмущения. — Джентельмена из себя строить вздумал? Ни в жизнь не поверю!
— Струсил! — поддержал меня Май. — Сбежал! А теперь благородство разыгрывает! Поди, новую каверзу задумывал!
— На этот счёт он молчит. А гадать не стоит. Ему, скорее всего не удалось до вас добраться! Сначала, толпа народу, боги. А потом вас Хмара охранял.
— Так это он специально нас охранял? — не поняла я.
— Хмара интуицию свою на двести процентов использует! — гордо заявил Рыська.
— Ага! А Баська? — съязвила я. — На двести процентов!
— Тут у него осечка вышла, — признался Рыська, — поддался эмоциям!…Но с вами у него всё чётко вышло!
— А потом вы получили искру божью, — продолжил леший, — и снова спутали Злоду карты… Откуда вы с Андреем он не знал. Отправил на ваши поиски проштрафившегося Урюпу. Единственное, что мог сказать этот олух, город, в котором вы живёте.
— Жанка проболталась. — Андрей с силой стукнул по коленке. — Грымза!
— Через створы они ходить не могут, — продолжил Дуплянский, — стража не пропустит. Кружным путём отправился, через шлёнды.
— Через что?
— Шатун, шлёнда — одно слово, блуждающий поток. Урюпа, значит, вас выслеживал, а Злод здесь пояс Велеса добыл.
— В парке за мной Урюпа гнался?
— Лембой.
— А что же он через шатун за мной не пошёл?
— Не знаю, может он их не видит, — предположил леший.
— А чего он хотел?
— Сапоги, чего же ещё, — догадался Андрей.
— А убить меня он не хотел?
— Это ему Злод запретил. Для себя удовольствие оставил. Он с такой радостью рассказывал, как ты теперь страдаешь! Что смерть Лоцмана для тебя хуже собственной.
— В этом он прав, — я ощутила знакомую дрожь, но постаралась успокоиться.
— Рыська его чуть на куски не разорвал! — Леший сокрушённо покачал головой.
— Успею ещё! — Рыська сказал это спокойно, но с такой уверенностью. Очень походило на клятву.
— Самое ужасное, было то, что Злод не говорил, где вас искать. Только собрались на ваши поиски, Ворон прилетел. Сказал, что живы вы, полканы вас нашли.
— Ворон?
— А то, как же! — догадался Андрей — Как положено — дуб огромный! На дубу Ворон.
— Не видела я вчера ни какого ворона, — дрожь улеглась и я почти успокоилась.
— Старый он, глухой совсем. Зимой в дупле отсиживается, — заступился за пернатого Рыська. — Ты его своим рё… криком разбудила. Пока он соображал… Пока ночь пережидал. В темноте совсем ничего не видит. Хорошо ещё, что сюда долететь смог… почти к полудню.
— Старый? — восхитилась я подвигом пернатого. — И сколько ему?
Если принять во внимание, сколько лет Рыське или Хмаре, то старый ворон может потянуть на…
— Триста, больше даже… — задумчиво доложил фолк, явно подсчитывая в уме истинный возраст птицы.
— Триста? — я искренне удивилась этой цифре. Она никак не вязалась с моими представлениями о прилагательном «старый» для обитателей Порубежья. — И уже старый? Что-то я не понимаю здешних возрастных критериев.
— Как люди ему отмерили… — грустно констатировал Рыська.
— Люди… Где-то я это уже слышала… Люди придумали… А! Перун…
— Варя, а зачем ты Злоду шишку в рот затолкала? — отвлекла меня от рассуждений о коварстве людской фантазии Полина.
— Шишку? — я вернулась в реальность. — А! Что бы не трепался! А как вы её вынули?