— Нет, что ты! Во-первых, скорее всего, автор — не он. Просто приписали ему это сочинение. А во-вторых… у автора своя задача стояла: показать, что Иисус с детства был грозным и всемогущим божеством… Конечно, здесь ничего общего с христианством. Но тем не менее «Фому» этого верующие читали. Потому что в официальных Евангелиях о детстве Иисуса очень мало. Из мальчишеских лет — один только эпизод: как в Иерусалиме отстал от родителей, увлекся беседой с мудрецами в храме…
— Ага, я помню.
— Ну вот… А людям-то все интересно было знать про Христа. И про то, как он маленький был, тоже…
Сашка опять быстро глянул на меня.
— А вам… тоже интересно, да?
Мне хорошо было с Сашкой. Спокойно так, ласково и — никакой неловкости. И не казалось в тот момент странным, что говорю со случайно встреченным мальчишкой о таком вопросе.
— Признаться, да, — сказал я. — Интересно. Очень… Как у мальчика в захолустном, выжженном солнцем городке просыпается мысль о необходимости Великого Служения людям. Желание спасти всех. И понимание, что сделать это можно ценой своей жизни… Знал ли он уже тогда, что его ждет?.. Была у меня даже нахальная мысль написать повесть «Мальчик из Назарета».
Сашка выпрямился, вытянул шею, глянул на меня так, будто я в марсианина превратился.
— А вы умеете?!
— Что?
— Ну, это… писать повести…
— Приходилось, — признался я. Не хотелось выкручиваться, раз уж дернуло за язык.
— Ёшкин свет, вот это да… — сказал он шепотом. — А вас… как зовут?
— Игорь Петрович.
— Ну… на книжках ведь так не пишут.
— На книжках, — вздохнул я, — пишут «И. Решилов»…
Сашка округлил пухлые губы, выпустил сквозь них воздух и даже малость обмяк. Спросил недоверчиво:
— Это, значит, «Стеклянные паруса», да?
— «Значит». Куда деваться…
— Ёшкин свет! И «Клипер „Колдун“»?
— Читал, что ли?
— А что ли, нет!.. А это правда вы?
— Чтоб мне провалиться!
Я клятвенно прижал к груди ладонь. И в этот миг хлипкая подгнившая лавочка крякнула и осела в траву. Книги посыпались, мы с Сашкой вскочили. Я почему-то перепугался, как дитя. Завопил жалобно и всерьез:
— Но это правда я! Честное слово!
Сашка от смеха взялся за живот, сел в подорожники. Потом свалился набок, перекатился на спину и хохотал, взлягивая торчащими из зубчатых штанин ногами. Стонал и взвизгивал. Меня тоже одолел смех. Как зараза. Мы хохотали, пока не ослабели. Тогда Сашка, охая, поднялся, а я сказал, вытирая глаза:
— И все-таки это в самом деле я…
Мы собрали книги. И пошли дальше, все еще подрагивая от остатков смеха и переглядываясь. Но вот наконец Сашка взглянул на меня без веселья и спросил озабоченно:
— А вот в книжке «Станция Желтый Гном»… Тот мальчик, Валерка… он погиб, когда бросился навстречу поезду? Или все-таки живой остался?
Такой вопрос мне задавали сотни раз. И я отвечал, что решать должен сам читатель — в зависимости от того, как он понял книгу и как вообще смотрит на жизнь. Но сейчас я сказал:
— Конечно, остался жив. Недаром же станция наконец открылась людям и был общий праздник…
— Я так же говорил ребятам в классе, а они спорили! Дразнились даже… Игорь Петрович, вам в какой дом?
— Номер три. Там я поселился… Вот мы уже пришли.
— Ой… — Сашка остановился. Подбородком прижал качнувшуюся стопку книг. Глянул с нерешительной радостью: — Значит, это вы делали заявку?
— Какую?
— На проводника!
Я почему-то смутился.
— Нет, голубчик, не делал я… Честное слово.
— А у меня адрес. Этот самый.
— Разве в заявке не указано, от кого она?
— Мне только адрес дали… Значит, не вы? — Сашка заметно огорчился. — Наверно, в конторе напутали.
— А может, здесь еще какой-нибудь турист живет? Давай спросим у хозяйки. Кстати, вот она… — В открытую калитку было видно, как могучая Генриетта Глебовна снимает с веревки высохшее белье. В своем широком длинном платье она была похожа на снятый с церковной башни колокол.
— Ёшкин свет! Это ведь та тетка! Которая в вагоне…
— Она самая. Ну и что?
— Боюсь я с такими разговаривать. Очень уж они… воспитывать любят. — Сашка отодвинулся от калитки.
— Ну храбрец… — Я положил к его ногам журналы. — Постой здесь, а я выясню, что к чему…
Генриетта Глебовна бодро приветствовала меня. Я галантно перехватил у нее охапку простыней и наволочек. И сообщил, что на улице повстречался с неким молодым человеком.
— Он проводник из «Пилигрима» и утверждает, что у него вызов по этому адресу.
— Это я! — обрадовалась Генриетта Глебовна. — Я им позвонила на всякий случай. Потому что, когда вы с Костей ушли, я подумала и поняла: не то получается. Он хороший мальчик, но с вами общего языка не найдет. Слишком здравомыслящий…
— Гм… А я с ветром в голове…
— Нет-нет! Но творческой личности вроде вас нужен специалист. Тот, который угадывает ваши желания и ведет, куда вас зовет внутренний голос…
«Господи, это Сашка-то специалист? По внутреннему голосу… Мне бы самому знать, куда этот голос меня зовет…»
Генриетта Глебовна объяснила:
— Заявка ни к чему вас не обязывает… Проводник приходит, вы знакомитесь. И если понравились друг другу, подписываете договор. А если нет…
— Кажется, мы понравились друг другу. По крайней мере, он мне. Но он же… совсем еще кроха!
— Что поделаешь. Эти способности зависят не от возраста, а от природы. Вот и приходится туристической конторе привлекать ребятишек… Кстати, где он, этот ваш знакомый? Давайте белье и ведите мальчика в дом…
Глава 3. Проводник Сашка
1. Контракт
Мы втащили книги, и Сашка предстал перед Генриеттой Глебовной. Робко сказал «здрасьте», потупился. Почесал каблуком ногу рядом с царапиной.