Теперь уже я — кастрировавший себя Жерар де Нерваль, поскольку сознание в форме языка истекает теперь из меня и меня терзает, так что я могу быть с тобой. Я буду владеть тобой, О.
Говорит О:
Теперь я знала, что В никогда не вернется ко мне и не заберет из борделя.
Осознавать, что он никогда меня не полюбит, было все равно что знать: он меня никогда не любил.
Я уже не была более в безопасности и поэтому заболела. Я была при смерти.
Как раз в это время революционные студенты, вооруженные куда профессиональнее окружавших их полицейских, ворвались в расположенное неподалеку от трущоб английское посольство. Несмотря на серьезные потери и даже убитых, им удалось разрушить правительственное здание.
Выздоровев, я узнала, что В был одним из совладельцев публичного дома. Я и раньше знала, что он богат. Меня больше не волновали чувства В ко мне: все, что я от него хотела, — быть от меня подальше.
Я хотела, чтобы В не было со мною рядом: я не хотела, чтобы что-то менялось.
В и дал первым деньги на оружие террористам. Возможно, он даже не знал почему. Возможно, он испытывал потребность подрывать и разрушать. Я не знала В и не знаю. Когда налет революционеров на англичан увенчался успехом, он, вероятно, испугался. Впервые в своей жизни он понял, что быть белым и богатым означает быть уязвимым. Поэтому, когда революционеры вернулись к нему с просьбой о новых деньгах, он им отказал.
Они принялись его избивать. Они его чуть не убили.
Стоило мне узнать, что произошло, и я перестала ненавидеть В за то, что он не ответил на мою любовь.
В стычке перед взрывом английского посольства юноша, добывший для революционеров оружие, оказался тяжело ранен в руку.
Сжимая в другой руке деньги, которые заработал, доставляя террористам оружие, он пришел в бордель. Он разыскал Мадам и дал ей столько денег, сколько она запросила за меня.
Я не знала, что мне купили свободу.
Из-за двери моей спальни Арто сказал, что вернулся за мной.
— Я еще больна. Я не хочу никого видеть.
Он вломился в мою комнату, и я ударила его. Он рухнул на пол, прямо на сломанную руку. Когда он вскрикнул, я удивилась.
— Ты же еще мальчишка, как ты умудрился так серьезно пострадать?
Его рука была вывернута под немыслимым углом.
Теперь я понимала, что кому-то может быть больнее, чем мне. Нагнувшись, я втащила его тело к себе на бедро, как можно выше. Я просто хотела с ним трахнуться. В это мгновение боль была для него тем же самым, что и сексуальное наслаждение. Для меня же каждый участок моей кожи стал отверстым проходом; потому все части его тела могли сделать и делали со мной все что угодно.
Мы дивились своим телам.
Арто переписывает свое письмо:
Когда я увидел О, я хотел защитить ее, потому что она поклонялась своей пизде.
Говорит О:
Я никогда больше не видела Арто.
Ослабев не только из-за побоев, но и из-за того, что его покинула богатая подруга, В начал сходить с ума.
Он узнал, что этот парнишка и я влюблены друг в друга. Он начал преследовать Арто по трущобным улицам, которые все более и более смердели революционерами, по тупиковым проулкам. В одном из них он выстрелил в юного поэта и оставил его там умирать.
В те дни повсюду было слишком много тел, чтобы говорить об убийстве.
Когда я услышала об этом, мне уже не было дела, что случится с В. Я ушла из публичного дома. Для меня во всем мире не осталось больше мужчин.
Когда-то я разыскивала в своих грезах отца, а нашла молоденького и безумного паренька, которого потом убили.
Я стояла на краю нового мира.
