Всю злость и обиду за поражение ребята вымещали теперь на Алёнке. Бросали ей шуточки в спину, демонстративно замолкали, если она подходила, никто не хотел вставать с ней в пару, а вчера ей в кашу подбросили лягушонка.
— Бедный!.. — усмехнулась Алёнка. — Не повезло тебе. Но с другой стороны, хорошо, что хоть каша, как всегда, холодная.
Она выловила увязшего в овсянке лягушонка, вымыла его под краном и отнесла в траву.
Мы устроили сбор отряда для выяснения отношений. Алёнка демонстративно ушла.
— Это подло, — сказала я отряду.
— По отношению к лягушонку? — глядя мне в глаза, спросила Катеринка.
Все захихикали. Но не успела я и рта раскрыть, чтобы ответить им как следует, как на меня обрушилась лавина упреков. Оказывается, я ничего не знаю! Алёна Акинирова «достала всех в отряде», а я потакаю ей во всем! Она здорово играет в пионербол и настольный теннис, но только не за свой отряд! Она лучше за пятый сыграет! А вчера она сказала, что такая зарядка — бесполезная трата времени. Нет, чтобы аэробику преподавать или тренажерный зал открыть. А в столовой на дежурстве? Она же палец о палец не ударила! И на уборке территории ни бумажки не поднимет! Ей говоришь — а она делает вид, что не слышит, будто сама из пятого отряда!
Поток упреков был неиссякаем. И что мы, вожатые, могли им ответить? Все было так, как они говорили.
— Мы поговорим с Алёной, — сказала наконец А. М. — Но я запрещаю вам портить ей еду. Она должна полноценно питаться, как и любой из вас.
Разговаривать с Алёнкой предстояло, конечно, мне. Мы ушли с ней в беседку за нашим корпусом. Я говорила, она слушала опустив голову. Бывает иногда, что потеряешь какую-нибудь вещичку и вроде бы точно помнишь, что положил ее вот здесь, весь дом обойдешь, а найти все равно не можешь. И чем дольше ищешь, тем больше раздражаешься. Вот что примерно я испытывала, разговаривая с Алёнкой по душам.
И наконец не выдержала, выпалила в сердцах:
— Если тебе не нравятся наши ребята, ты же можешь перейти в другой отряд!
Честно говоря, я очень надеялась, что она скажет: «Да, переведите меня!» — мы ее переведем, и мои ребята, которые до ее появления были такими добрыми, открытыми, чуткими, снова станут такими, как прежде.
Но она сказала:
— Какая разница, в каком отряде? Везде одно и то же, — и усмехнулась.
Я вдруг почувствовала совсем не педагогический приступ бешенства. Да что она о себе возомнила? Правы были ребята, во всем правы! Ладно, пусть! Лягушек в тарелках больше не будет, приказы А. М. не обсуждаются, а объявят бойкот — поделом, будет знать, как себя вести!
— Маша, я пойду, ладно? — И, не дожидаясь моего ответа, она соскочила с высокой скамейки.
Я смотрела ей вслед, пытаясь поддержать в себе раздражение на нее, но ничего не получалось. На душе было скверно.
…Бойкот объявили. Молчаливый и единодушный. Я спрашивала у Васьки как у человека свободолюбивого и умного:
— Имеет право человек быть самим собой или нет? Ну не хочется ей с вами в пионербол играть, вот она и не играет! Она не подделывается под вас, она честно говорит, что не хочет, потому что не обременена стадным чувством.
— Она в коллективе? — спорил Васька яростно. — Вот пусть и подчиняется закону большинства! А не нравится — проваливай в лес и живи там, как тебе хочется!
— Васька! — сказала я тогда жалобно. — Ну позор-то какой: бойкот в отряде! Ну помоги ты мне, а?
— Не буду! — буркнул Васька и надменно вскинул голову. — Я… это… «обременен стадным чувством».
И ушел, гордый и независимый.
Вечером того же дня, перед дискотекой, меня поймал Василий Николаевич.
— Что, Маша, не ладится с новенькой?
Я покачала головой.
— А ты знаешь, что она с ребятами из пятого отряда дружит?
— М-м-м-м… — растерялась я. — «Дружит» — пожалуй, громко сказано, в гости ходит — это да, сама видела.
— Интересная девочка, — взлохматил волосы Василий Николаевич. — Она, кстати, бальными танцами занимается. Знаешь?
— Н-нет.
— Вот-вот. Захожу сегодня в актовый зал, а она на сцене какую-то самбу танцует. И так здорово, сразу видно профессионала: без музыки, для себя, но так четко — глаз не оторвать! Меня увидела, смутилась, конечно, глаза в пол. Ну поговорили немножко. Интересная девочка, самодостаточная.
Сказал и пошел. Я чуть ему в руку не вцепилась. С криком: «Спасите-помогите!»