— Тамара Константиновна,— сказал Ваня,— нас так и было тридцать два. Ромка-то Шурыгин ведь до ма остался.
— Ах да! — вспомнила Тамара Константиновна.— С этим переполохом всё из головы вылетело.
Дедушка Коробов говорил, что такой грозы и бури давно не было в этих местах. Казалось, вот-вот сорвётся с грохотом железная крыша мастерской.
Пасечник надел дождевик и вышел.
— Дедушка, куда вы?
— Как бы ульи не повалило.
Наконец хлынул ливень, и ветер стал успокаиваться. Примерно через час в мастерской посветлело, раскаты грома удалялись, становились глуше.
К мастерской подъехал промхозовский грузовик, «ГАЗ»-вездеход.
— Дед,— крикнул шофёр из кабины,— ребят с учительницей тут не видел?
— Каких ребят? — деланно удивился дед.
— Да за ландышами ушли. Там все матери переполошились. И где их искать?
— А двери открой да посмотри,— сказал дед.— Там они все, голубчики.
Обратно ехали кружным путём. Мокрые ветви деревьев, обступивших дорогу, то и дело обдавали ребят холодным душем, и тогда в кузове поднимался весёлый визг. Возле школы грузовик остановился. Капитолина Ивановна выбежала на крыльцо.
— Целы? Намокли? — спрашивала она Тамару Константиновну.
— Все целы,— успокоила её учительница.— А намокли чуть-чуть, только сейчас, от деревьев.
Третьеклассники разложили ландыши для просушки в одном из классов и разошлись по домам, взяв с собой по небольшому букетику.
Надейка подождала, пока Капитолина Ивановна приберёт со стола бумаги, и они тоже вышли из школы. Навстречу им бежал Женя Смородин. Лицо у него было испуганное.
— Ромка Шурыгин пропал! — крикнул он и побежал дальше, к промхозовской конторе.
ГДЕ ЖЕ РОМКА?
Когда началась гроза, Любовь Михайловна как раз делала уколы больным.
— Сестричка, у вас такой беспокойный вид,— сказал ей один больной.— Вы боитесь грозы?
— Нет,— сказала Любовь Михайловна,— грозы я не боюсь.— Ребята сегодня ушли в лес за ландышами, целый класс.
«Хорошо, хоть Ромка дома остался,— подумала она и тут же спохватилась: — А Надейка? А другие дети?»
Она вышла в ординаторскую, подошла к телефону и подняла трубку. Телефон молчал — отключили на время грозы. Окно ординаторской выходило на реку. Любовь Михайловна посмотрела, как бушуют, ходят ходуном волны, озаряемые вспышками молний, как клубятся низкие чёрные тучи, и у неё ещё сильнее защемило сердце.
— Любовь Михайловна! — крикнула санитарка, стоявшая у другого окна.— Смотрите, чыо-то лодку понесло — видать, сорвало с причала.
По стремнине, кружа на водоворотах, быстро неслась лодка. Людей в ней не было. Женщины долго провожали лодку взглядом, но вот хлынул ливень, и за его стеной уже не видно стало, что творится на реке.
— Надо же, кому-то неприятность,— сказала санитарка.— Придёт на берег, а лодки нет.
«Лодка что,— вздохнула Любовь Михайловна.— Вот дети как там, в лесу...»
Она еле дождалась, пока кончилась гроза, и снова подошла к телефону. Телефонистка связала её с конторой. Трубку взял Николай Васильевич.
— Ты бы попросил директора,— сказала она,— чтобы послали машину за ребятами.
— Уже послали.— сказал он,—Скоро, наверно, приедут. Ромка дома остался, когда ты уходила?
— Дома. Я ему велела кастрюли почистить.
— Что велела?
— Кастрюли, говорю, почистить.
— А, ну ладно. У нас сегодня собрание, меня рано не жди.
Через полчаса Любовь Михайловна сдала дежурство и пошла домой. Во дворе под ноги ей подкатился чайник, весь забрызганный грязью. Тут же, возле ящика с песком, стояла кастрюля, доверху налитая дождевой водой.
«Вот ведь какой! — подумала о сыне Любовь Михайловна.— Не дочистил и бросил».
Она подняла чайник, ополоснула его водой из кастрюли и только тогда пошла в дом. Дверь была открыта настежь, и в сенях стояла лужа воды — нахлестало дождём.
«Да что же это такое? — подумала Любовь Михайловна.— Словно и дома никого нет».
— Ромка! — крикнула она.— Ромка! Заснул ты, что ли?
Что-то мягко шлёпнулось об пол — это соскочил с плиты кот Тиграс, выгнул спину, мяукнул и прошёл во двор мимо растерянной Любови Михайловны. Теперь ей было ясно, что Ромки давно уже нет дома, что он ушёл ещё до грозы. Ну да, конечно, она встретила по дороге Женю Смородина и Ваню Стрижко, они шли к Ромке, и, наверно, он не удержался, подался с ними. Ну и задаст она ему, когда он вернётся!
Она стояла у калитки, наблюдая, как переходит улицу Тиграс. Кот шёл осторожно, выбирая места, где посуше, и брезгливо отряхивая лапы.
Послышались ребячьи голоса, смех. Любовь Михайловна вышла на дорогу. Подбежала Нюся.