– Ни на что. Мы давние партнеры, и Вы можете быть уверены…
– Партнеры? Да вы спите и видите, как оттяпать какой-нибудь жирный кусок! – Ксиний стал нервно отбивать ритм пальцем на полированном столе.
– Нет, я не имел ввиду этого, вовсе нет! Наша политика миролюбива, и Магистрат признает любого законного правителя Империи, – несколько смешавшись, ответил Фабиус, – Поэтому мы – и я, и Арилла, как официальные лица Республики – здесь, чтобы выразить всяческую поддержку Вам, как будущему…эээ
– Ну, и что Вы замолчали? Продолжайте – ехидно спросил Ксиний.
– Будущему регенту Империи, – закончил мысль Фабиус.- Но мы бы хотели быть уверены в силе Ваших позиций. А так же и в том, что династический комитет поддержит Вас, и все эти волнения черни будут усмирены. Такова позиция Магистрата, – закончил фразу он.
– Это очень хорошо… очень. Я рад, что вы понимаете реальную расстановку сил, и надеюсь на ваше разумное поведение и в дальнейшем, – ответил хозяин.
– Разумеется. Наш долг – работать с людьми, принимающими на себя тяжесть решений. Кстати, а что нового известно о Дортоне? С его отставки о нем нет никаких вестей, а он был очень популярен среди дворянства и потомственных военных. Армия любила его.
– Любила? Этого жирного индюка? – встрепенулся Ксиний.
– Да, многие дворяне…
– Чушь, три раза чушь! Моим приказом я расквартировал два пехотных полка рядом с его замком, и если этот осел вздумает хотя бы высунуть нос из своего стойла… Мы укоротим его до самого хвоста! – будущий регент заулыбался впервые за весь вечер.
– Точно, – Фабиус попытался поддержать собеседника. Арилла натянуто улыбнулась. – А герцоги? – продолжил посол.
– Что – герцоги? – насторожился Ксиний.
– Они уже выразили свое одобрение? – напустив максимальную вежливость в голос, спросил Фабиус.
– Да,… ну да, – казалось хозяин не ждал такого вопроса, – Не думаю, что с ними могут быть проблемы.
– Хм…это хорошо, это очень хорошо, – ответил посол, – Такая серьезная поддержка.
– Думаю, теперь, когда вы удовлетворили свое неуемное любопытство к политике, я могу предложить вам выпить? – спросил Ксиний, – Так сказать, отметить ваш визит – надеюсь не последний, – он усмехнулся половинкой рта.
– Конечно, мы с удовольствием примем Ваше предложение. Ведь так, Арилла?
– Да, да мы очень рады, – кисло ответила она.
– Домой, – сказал Фабиус, усаживаясь на заднее сиденье машины. Машина, мягко перекатываясь на неровностях мостовой, выехала из огороженного парка, примыкающего ко дворцу регента, и, остановившись для проверки документов у шлагбаума, укрепленного мешками с песком, выкатилась на темную, словно ночная река, улицу города. Черные остовы домов, вырываемые светом фар, мелькали призраками, чтобы тут же сгинуть в непроглядной ночи. Дождь выстроил непроницаемую стену из падающей воды, разбавленной темнотой.
– Чудовище, какое ужасное чудовище, – тихо сказала Арилла.
– Ты про регента?
– Да, – ответила она, – И мы помогли, чтобы это… чтобы он пришел к власти. Она перевела дух, набрав в грудь воздуха. – Как раньше, до смерти монарха, все было мило – балы, приемы, встречи. А сейчас – ты посмотри вокруг? Ты же сам видел рыбьи глаза этого Ксиния Леона! Там ничего…там пустота. Знаешь, я боюсь. Впервые за все время здесь… Даже нет, наверное не так. Впервые за мою жизнь я боюсь за себя, как никогда еще не боялась.
– Ты боишься, что тебя могут убить? – спросил он, – или…?
– Или…какое или!, – она почти вскрикнула, заставив обернуться шофера, – В его стеклянных глазах смерть, понимаешь?! Люди для него – это тот мышонок, что он скармливал своим акулам в аквариуме. Он просто маньяк, с мотком проволоки вместо души. Мы сделали роковую, непоправимую ошибку.
– Знаешь, все откладывал, – Фабиус, посмотрел на нее, – Скоро мне предстоит одна поездка, далеко. Я не говорил тебе, но сейчас я думаю пора.
– Что ты задумал? – в ее голосе скользнуло плохо скрытое волнение.
– Я поеду к Дортону, в его замок у Туманной гряды.
– Зачем? Что ты хочешь от него? Ты же сам сделал, чтобы его убрали от руководства армией. Я не понимаю тебя, я перестаю понимать твои действия! – взволновано сказала она. Он нажал кнопку, поднимая стеклянную перегородку, отгораживающую салон от шофера. Дождался, когда стекло доползет до конца, и добавил:
– Дортон должен бороться за место Ксиния на высшем посту в Империи, – сказал он.
– Но это же гражданская война, – ее зрачки расширились, – Ты же понимаешь, что Ксиний не уйдет сам, а династический комитет уже практически утвердил его на посту регента, это вопрос чисто технический
– У Дортона прав на престол не меньше, чем у этого болотного червя. Гражданская война истощит Империю, и пока эти выродки-аристократы сцепятся за место у трона, мы нанесем удар в размяклое брюхо этой громады и вырежем нужный нам кусок…
– Ты чудовище, Фабиус, я это всегда знала, но только сейчас…только сейчас я поняла это в полной мере, – она убрала руку отвернувшись к окну.
– Возможно, и так, я лишь исполняю свой долг…
– Когда ты едешь? – спросила она.
– На днях…
Трактир "Драконье логово"
Пиршество продолжалось до полуночи. Бома с соратниками опорожнил пару бочонков вина, съел до костей весьма упитанного поросенка на вертеле и, завершив трапезу разного рода соленьями, уже сильно за полночь объявил, что требует не останавливать поминки по безвременно усопшему монарху. Поэтому в свою комнату идти не намерен, а только приляжет на коврике у камина, дабы унять разбушевавшуюся икоту. Залегшего барона вместо икоты тут же пробил могучий храп, и гости, поняв, что процесс насилия над желудками можно считать завершенным, медленно разбрелись по своим комнатам. Вскорости старый трактир уснул, убаюканный молодецким храпом, слышным во всех углах, да мерным отстуком маятника старинных часов в столовой.
Ночь прошла спокойно. Дождь под завывания ветра протяжно пел свой напев поздней осени, а под утро переменился, обернувшись первым в году пушистым снегом.
– Вот напасть-то, вот напасть! – заверещал проснувшийся по утру трактирщик, отворяя примерзшую к косяку дверь, присыпанную снежным сугробом, – Теперь же все заметет, да завалит – и чистить, ох… А завтрак для барона? Он же очень нездоров будет после вчерашнего возлияния.
Он запричитал и, ковыляя на полусогнутых ногах, стал выковыривать из-под занесенного навеса широкую снеговую лопату.
– Эй, старик! – окликнул его кто-то.
– Слушаю Вас, – хозяин расправил спину и растянул губы в дежурной улыбке, – Чем могу служить?
– Я ищу молодого человека по имени Макс. Он должен быть вместе с девушкой Эммой. У меня важное письмо для них. Они, случаем, не в твоем ли трактире? – голос оказался принадлежащим молодому крепко сбитому парню в мотоциклетной куртке.
– Да, есть такие у меня. А ты кто будешь? – старик наконец выдернул примерзшую лопату.
– Курьер, – ответил парень, – А они что? Дрыхнут еще?
– Почивают они, на втором этаже. Ты мне письмо отдай, я им передам, – трактирщик сделал несколько шагов навстречу курьеру, выставив вперед некрепкую руку.
– Нельзя, нужно лично передавать. Какая, говоришь, комната? – напирая, спросил тот.
– Второй этаж, номер шесть, там они, – старик испуганно попятился, почуяв неладное.
– Я передам сам. Снег чисти, видишь, намело, – огрызнулся курьер и заливисто засвистел в сторону холма, за которым вдали шел проезжий тракт.
– Ты кому это свистишь? – возмутился старик, поднимая дрожащей рукой лопату.
– Отстань дед! Сказали тебе снег грести – греби, – оборвал его гость.
Из-за холма тут же показалось семь одинаковых фигур в таких же черных, мотоциклетных куртках. Они шли ровно, шаг в шаг, пробивая тропку в глубоком снегу. Шли молча, сосредоточено, не тратя лишних движений.