Комнату заволок сизый пороховой дым выстрела.
– Дробь! – заорал один из противников, со стоном раненного зверя и схватившись за окровавленную руку, выбежал прочь на улицу.
– Уходим! – раздалась команда картавого главаря атакующих, ватага изрядно потрепанных "братьев", подхватив двоих раненных, пробираясь через остатки разбитой мебели выползла раненной змеей из таверны.
– Они уходят, барон, слышите, – егерь разорвал ножом крепкую цепь металлического аркан на шее барона.
– Спасибо тебе, Андреас, – Бома трудноразличимо захрипел, – Все ли живы?
– Брантвик и Пум ранены, – Адреас поднес к посиневшим губам Бомы фляжку с элем, – Их потери – тоже двое, раненных они забрали.
– Хорошо. Ну-ка, помоги мне, – он попробовал приподняться, – Уууххх!
Гримаса нестерпимой боли пробежала по его лицу.
– Плечо. Этот выродок, похоже, ранил меня, – барон замычал.
– Сейчас глянем, господин, – егерь распорол кожаную жилетку на его плече, – Вот негодяй, успел-таки. Ножевая, глубокая. Придется промыть и зашить.
– Оххх, зашить…, – Бома вздохнул, – Когда меня шили в прошлый раз, я орал как десять поросят на бойне.
– Иначе рана загноится, хозяин. Придется вытерпеть, – успокаивающее ответил Андреас.
– Ладно, ладно. Шей, чего уж там, – барон с оханьем откинулся на спину.
Вечер того же дня
Трактирщик молча собрал пустые тарелки со стола, что-то ворча себе под нос.
– Вот, покушали – вот и славно. Я господину барону тоже отнес. Аппетит-то у него – ого-го, – доброжелательно залепетал он, обмахивая крошки тряпкой со стола. – У меня там халва есть с осени, купил у проезжих торговцев. Все берег, да чего уж там. Сейчас принесу для вас. Он зашуршал в нижнем ящике шкафа, громыхая посудой и деревянными бочонками, и вскорости принес тарелку рассыпчатой ароматной халвы и старый медный чайник с терпким травяным настоем.
– Спасибо, – погруженный в свои мысли капитан Берроуз вытащил несколько крошек сладкой массы из тарелки.
– И мне, – загремел кружкой мичман, наливая дымящуюся жидкость, – Эхх, хорошо! На дворе метель, снег, а тут – благодать… – сдув пар, он довольно хлебнул отвара.
– Это точно, Стени, – Макс нагреб полную ладонь сладостей и стал закидывать тающие крупинки в рот, – Вкусно…
– Ну, я же говорил! – радостно объявил трактирщик.
– Все это, конечно, хорошо, – прервал его Андреас, – но давайте-ка лучше обсудим наше невеселое положение.
– Давайте, отчего не поговорить, – ответил капитан.
– Угу, – согласился Макс.
– У барона серьезное ранение, кинжал раздробил ключицу. Это не меньше трех, а то и четырех недель, чтобы рана затянулась и успела зарасти кость, – начал перечислять охотник, когда мужчины замолкли, слушая его речь.
– О-ля-ля! – мичман присвистнул. – Три недели!
– Да, три. Я промыл и зашил рану, сделал растяжку на руку. Но я не врач, да даже если бы я был им – кости не заживают за один вечер, – егерь отхлебнул из кружки.
– Да, дела бедовые, – протянул Берроуз.
– Может быть, окопаться тут в трактире, выставить караульных, забаррикадироваться? – спросил Макс.
– Большую осаду не пересидим. У нас всего пятеро здоровых мужчин, трое раненных, не считая трактирщика, и девушка в придачу, – капитан отжал большой палец, – Это раз. Два – ружей всего четыре. Ну, патронов сотни две. Да в придачу пистолетов семь и к ним патронов полторы сотни. Окон в трактире на первом этаже – восемь и на втором – шесть. Уже не закрываем все сектора обстрела.
– Ну, как бы то ни было, не такой уж и плохой арсенал, капитан, – сказал мичман.
– Возможно, но больше нескольких часов не просидим, – парировал Берроуз, – В особенности, если придет человек тридцать. А в том, что они придут, сомневаться не приходится.
– Однако, уходить сейчас и тащить раненных на себе это значит обречь их на мучения и, возможно, на смерть, – ответил Андреас.
– А если мы уйдем одни – я и Эмма? Они ведь за нами охотятся, – внезапно спросил Макс.
– Ээээ! – вверху с грохотом распахнулась дверь, и барон Бома, покачиваясь, вывалился из своей комнаты на галерею, – Это чего это вы там расселись, да без меня? Что за тайная вечеря?
Судя по виду этого благородного рыцаря, шаги давались ему нелегко, здоровую руку он приложил к раненному плечу, и игла боли пронзала его с каждым движением.
– Господин барон, да как же можно! – воскликнул разбуженный криком трактирщик, – Вам лежать, а Вы… ходите.
Охая, он выбежал навстречу своему громогласному гостю, который уже успел неровным шагом дойти до лестницы.
– Уйди, я сам, – объявил барон и неровно заступил на лестницу. Ковыляя и морщась от боли, он дошел до стола и тяжело сел рядом с Андреасом.
– Что, сын мой, ты говоришь этим людям? – он положил руку на плечо егеря.
– Я говорю, господин барон, – егерь запнулся, – Говорю, что Вы ранены, и наши планы…
– Что же ты замолчал, дорогой мой Андреас? – ласково спросил Бома.
– Что наши планы придется изменить.
– Оно так, Андреас, и вы, друзья мои. Я так и думал, что вы будете обсуждать, что делать дальше, поэтому и спустился сюда, – он крякнул. – Хотя это и было непросто.
– Думаю, нам нужно уносить отсюда ноги – и поскорее, – продолжил барон, – Они несомненно повторят нападение, как только получат подкрепление. Не люблю я отступлений, но для успешной обороны этот почтенный трактир совершенно не годится. Он славен своими солеными огурчиками, но совершенно не устраивает меня в качестве укрепленного пункта.
– И какие Ваши соображения, барон? – спросил капитан Берроуз.
– Сегодня я отдохну, а завтра мы двинемся в дальний путь – к герцогу, как и договаривались, – ответил Бома, гордо упершись здоровой рукой в бок.
– Господин барон, какой путь, какой герцог?! Вы посмотрите на себя, – запричитал трактирщик, – это невозможно, вы просто умрете!
– Я?! Ты смеешься, трактирщик! – барон попытался сесть, по его лицу пробежала боль страдания, – Вот холера, ммм!… Раздери меня дракон!… мое плечо!
– Я же говорю, это просто невозможно, – добавил трактирщик, – Оставайтесь здесь. Авось? эти разбойники больше не заявятся. Вы их неплохо поколотили.
– Нет, нам надо идти, – настаивал Бома, – Завтра же утром мы оседлаем коней и двинемся в поход.
– Барон, три дня дороги, а сейчас метель, – и Вы ранены. Один из Ваших слуг лежит в горячке после ранения, второй ослаб из-за потери крови. Мы не можем идти так скоро.
– Ммм, не можем, не можем! Что ты заладил, как часы на ратуше в полдень! – выругался Бома, – Ты ничего не понимаешь в дислокации. Не сегодня-завтра они, эти… вернутся сюда с подкреплением, и тогда нам всем тут не поздоровится, клянусь Небом.
– Мы это понимаем, господин барон, – ответил капитан Берроуз, – поэтому и хотим найти выход.
– Кажется, я знаю, как можно вам помочь, господа, – трактирщик склонил седую голову и зашептал, подрагивая то ли от страха, то ли просто от старости. – В шести милях отсюда в лесу есть старая мельница на ручье. Она давно заброшена, с тех пор, как мельник умер. Мало кто помнит про нее. Вы можете укрыться там и переждать, а когда будет спокойно – уедете незамеченными.
– Мы околеем в этой твоей избушке в лесу или помрем с голодухи, трактирщик, – гаркнул барон.
– Там есть пара бочек муки, соль, крупа, сахар. Живности в лесу полно – настреляете. Там вам будет покойно и безопасно, – ответил трактирщик.
– А ежели эти, ну "братья" опять пожалуют сюда? – спросим мичман.
– Да придут и пес с ними. Скажу: были и уплыли, куда не знаю. Нет таковых, хотите -ищите, так и скажу им.
– Умно, умно, молодчина, трактирщик, – похвалил старика барон.
– Да, но если за трактиром уже следят, как мы сможем его незаметно покинуть? – спросил Макс.
– Разумный довод, разумный, – согласился барон, – Это осложняет дело.