Примерно через три лиги впереди показалась комната. Перебросившись несколькими жестами с бароном, первым пошел капитан. Он закрыл окошко фонарика рукой, достал пистолет, вжался спиной в зеркальную стену и зашел в неизвестность. Комнатушка оказалась тупиковым залом прохода, туннель обрывался и дальше хода не было. Капитан быстро пробежал лучиком лампа по стеклянным стенам помещения и собрался было поворачивать назад, когда в темном углу что-то шевельнулось, зашелестело, выделилось из темноты и знакомый голос заставил вздрогнуть:
– Друзья, приветствую вас, – сказал пропавший слуга, но со странной, механической интонацией автомата лишенного, человеческих эмоций…
– Дожва! Где ты пропадал… экий паршивец! – воодушевленно воскликнул Бома, – Мы уже облазили все подгорье в поисках тебя, недотепы! Выходи, что ты прячешься в потемках?
– Я умер и родился, – так же механически ответил слуга, – Тот, кто заставил меня умереть, послал меня сюда…
Из отражения стеклянной стены, появилась неясная тень, вздрогнула, принимая форму исчезнувшего слуги, покачиваясь на негнущихся ногах, будто деревянных кукла. Фигура вышагала неровной диагональю в центр комнаты, разведя, как детская кукла, руки углом в стороны, и проскрежетала механическим голосом:
– Пославший меня, требует, чтобы вы сложили оружие и отдались его воле, – голова куклы-слуги безвольно упала на шею. Тело слуги закачалось, потеряло опору и безвольно рухнуло вниз.
– Оружие на пол!…, – зарокотало со свистом откуда-то с потолка комнаты, – Здесь вы, двуногие, в западне!… Вы – моя добыча! Я поймал весь выводок, я получу хороший выкуп.
К свисту рептилии добавился шелест змеиной шкуры, огромная змея свивала неразрывное кольцо, стягивая кокон капкана.
В комнатушку, перегораживая выход, ввалился зеленый ящер, глаза его бегали с безумной скоростью по сторонам. В лапах он сжимал увесистую трубу, которую угрожающе водил перед собой. Путники медленно подняли руки вверх.
– Вот Ыыынн пришел, – заявил ящер шипя.- Оружие на пол, и по одному вперед, двуногие…, – потребовал он.
– Ты чей будешь, Ыыынн? – спросил первый барон.
– Не твоего ума дела, двуногий. Выкладывай, что там у тебя, и будешь жив, пока я разрешу, – прошипел ящер.
Оглядываясь на его нависающую фигуру, аккуратной линейкой сложили на пол оружие. Последним, сняв с пояса пару револьверов и кинжал, был Бома.
– А теперь пошли, один за одним – туда. Самку вперед. Идите, куда скажу, – ящер потряс раструбом своего оружия.
– Ишь, раскомандовался, – буркнул барон.
– Молчи, двуногий…
Колечко замка на рюкзаке, который тащил капитан, шедший впереди Макса, отвратительно поскрипывало при каждом шаге. Свет фонаря мелькал по матовым стенам туннеля. Позади, шипя и бормоча что-то на смеси человеческой речи и змеиного шипения, плелась рептилия. Порой на ящерицу нападал боевой раж, и она принималась свистеть. Потом переходила на континентальное наречие и витиевато ругалась, в красках описывая, почему двуногие виноваты во всех его проблемах – и вообще она потеряла уйму времени, гоняясь за стадом глупых людей. Одно лишь радовало ящерицу – возможное поощрение за поимку.
– Ыынн молодец, – шипела ящерица, – Изловил беглых двуногих. Награда будет, разведу много новых афнов…
– …Много афнов – хорошо, большой успех, – продолжал он, – Мало афнов – плохо, не будет любви и уважения. Двуногие – плохие рабы. Они всем хуже афнов: отвернешься – работу не работают, аккуратную работу не делают. Сами себе на уме – думают, что знают лучше, чем Ыынн. Афны лучше, афны хорошо работают, но едят очень много – плохо…
– …Большой почет теперь у Ыына…, – монолог рептилии в очередной раз закольцевался.
– Что ты заладил, почет, да почет, – ругнулся барон, – Афны это безглазые что ли, что тебя таскают?
– Даа…, – гордо ответил ящер стукнув себя лапой в грудь, – У меня двадцать афнов. Так положено смотрителю машин. Но за вас мне на дадут еще столько же, а может, сделают старшим смотрителем! Это великий почет!
Он воздел лапы кверху, ставши похожим на динозавра из детской книжки про доисторические времена, и потряс раструбом своего оружия над головой.
– Дадут, дадут, – Бома обернулся на гордого собой ящера, – Зачем ты Дожву сгубил, душегуб?
– Дожву? – ящер повел перепончатым глазом, наклонив шею.
– Ну да, слугу, из которого ты куклу сотворил.
– Я украл его душу, из его души кротарь выточит новых афнов, – ответил Ыынн, – Много афнов – очень большой почет. Мой пленник, что хочу, то и делаю. Из вас тоже афнов сделают.
Он засопел, высунув раздвоенный язык, ощупывая им кончик своего носа.
– Экий ты…, – ответил Берроуз.
– Ыынн – умный и хитрый воин, победитель двуногих варваров, – ящер опять гордо запрокинул голову и поднял раструб оружия в лапе, по видимому олицетворяя собственную победу.
– Смотри макушку об потолок не сотри, – огрызнулся барон.
– Раб должен любить своего владыку, почтение к хозяину – мать всех достоинств, – зашипел ящер, – Так сказано в Книге Мудрости. Вы – дикие варвары, не знаете истину. Если бы не наше тысячелетнее терпение и забота, вы бы вымерли в дикости и холоде этой планеты. Так учит Мудрость.
Ящер разразился моралистической тирадой, цитируя отрывки из Книги Мудрости со вкраплениями из слов своих учителей разных ступеней посвящения. Макс слушал, не вслушиваясь – тяжелая поклажа за спиной больно давила поясницу да раздражало громкое щелканье ботинок ящера из-за спины.
– …Высшее благородство состоит в предугадывании желаний хозяина…, – словесная река Ыынна не обмелевала.
– Скажи мне, говорящий ящер, – барону, похоже, надоело выслушивать рептильи тирады, – Что ты хочешь, чтобы нас отпустить? Какое вознаграждение, мы можем тебе заплатить.
– Двуногий! – ящер встрепенулся, – Ты считаешь, что своим жалким золотом ты можешь подкупить несгибаемого Ыынна, продолжателя дела великих отцов?
– Ммм… нет, конечно, не считаю, но цена…
– Цена?! – ящер остановился, закатив глаза, – Дорого, очень дорого. У двуногих нет столько золота.
– У меня много денег, говорящий ящер, – заговорщически зашептал барон, – Я заплачу за свою свободу.
– Ммм…, – ящер стал загибать пальцы на лапах, – Четыре пуда золотом и рабов не меньше двух десятков для переделки в афнов…- Подумав, добавил, – Послушных, чтобы не бунтовали и не противились.
– Ну, ты загнул, брат, – барон охнул.
– Нормальная цена! – ящер прищурился, – Я же говорил, что у двуногих мало золота. Ыынн знает двуногих, как пятна на своей шкуре. Двуногие мелки и глупы, их мысль ползает, как мышь в норе. Никогда двуногие не смогут превзойти холодный расчет и интеллект рептилий… Куда!? – шипя, взвыл не своим голосом Ыынн, – Бежать!?
Синий разряд вырвался длинной искрой из раструба оружия ящера, ударил в потолок, закрутился спиралью, обдав жаром мартена, рассыпался на несколько шаровых молний и покатился, набирая скорость. Макс успел увидеть бегущего впереди капитана, барона, заваливающегося на бок…
Нечеловеческая сила подкинула Макса в воздух, как пушинку, отшвырнула в стену, он успел ухватить краем глаза, как тень Ыынна метнулась с неимоверной скоростью вперед, потом -что-то сильно ударило его по затылку…
– Макс, Макс…, – голос девушки плыл медленно, словно лодка в пелене утреннего тумана.
Он открыл глаза, точнее один глаз, второй открываться самостоятельно никак не желал. Макс попробовал пошевелить пальцами рук и ногами – конечности, кажется, были в порядке.
– Где Берроуз, он жив? – спросил он. Она испуганно оглянулась на тень ящера, заслоняющую туннель.
– Жив, жив… Не возьмешь меня так, – захрипел капитан, – Так, чуть аспид шкуру подпалил, да синяки. – На лице его красовались два кровоподтека, шуба была сильно обожжена. – Заживет, как на собаке.