– Внизу стоит черный кэб, прыгайте в него. Там нас ждет Берроуз, чем быстрее, тем лучше…
Старый ящер с облезающей от возраста чешуей, не торопясь, перебирая заплетающимися лапами, тащил повозку кэба сквозь бедные пригороды восточной окраины города. Неприглядные домишки с облупившейся краской, а порой и просто с серыми от частых дождей и отсутствия ремонта стенами, подслеповато глядели тусклыми глазницами давно не мытых окон на пустующую улицу.
– Вот оно как, стало быть, вышло. Получается, эти самые Адано и Баллистер – два сапога пара, – мичман Стени смял в руках серый картуз с оторванным значком.
– Да, только мы и сами не во всем до конца разобрались. Ясно одно – что эти два подколодных змия тут неспроста. Влияние никак не поделят, – сказал Макс.
– Мы-то давно поняли, что с этой лавкой что-то не так, клянусь рогатой морской черепахой! Мы уже третьего дня нашли этот дом. Сначала следили снаружи, потом увидели Эмму, как ее привели, да там народу была тьма неописуемая, так что мы ничего сделать не сумели. Потом всякие странные люди туда как в магазин ходили. Чудно: то городской обер-полицмейстер наведывается, то банкиры с Золотого Угла один за другим едут, то какие-то невиданные оборванцы. А вчера и вовсе разбойничьи главари, не таясь, собственными персонами повалили. Мы все в толк не могли взять, что за чертовщина такая, что им там всем нужно. Теперь-то немного понятнее, да все же не до конца.
Кэб запрыгал по неровной брусчатке мостовой, раскачиваясь по ямам и разбрызгивая большими колесами грязь из луж у обочин.
– Вот распрыгалась как бакен на волне. Эй, осторожней, ровнее держи! – заорал на ящера с козел Берроуз, затем, нагнувшись в кабинку, спросил, – Так что они про Императора сказали?
– Ой, он нас слышит, – Эмма удивленно заморгала.
– Так вы кричите как вахтенный в шторм, полгорода уже знает, о чем вы говорили, – раздалось сверху.
– Лучше не сейчас, не по дороге, – остановил Макс открывшую было рот девушку.
– Скажите, как так сталось, что Вы в доме оказались, мичман? – спросила она у мичмана.
– Ну, мы рядом дежурили и ход задний выведали на всякий случай. А тут как из окон дома дым смоляной повалил, да земля вокруг закачалась, как от стрельбы с главного линкорного калибра! Капитан мне и говорит: беги выручай наших, а то пропадут ни за фунт изюма. Вот я полез через лифт грузовой к вам, а Берроуз снизу меня страховал и как увидел, что я вас, вытащил побежал ящера выводить. Оно, видно, вовремя я поспел, иначе эта нежить из чудных топей съела бы вас с костями.
– Ага, а я его по морде чемоданом как двину – он аж с глаз пропал! – довольно сообщила Эмма.
– То-то я смотрю, Вы его не выпускаете.
– Кого? – спросила она удивленно.
– Ну, чемодан, что у вас в ногах болтается.
Все трое опустили глаза на ноги девушки. Под сиденьем позади ее ботинок валялся перевернутый на бок тот самый саквояж, которым она отбивалась от призрака.
– Ой, я его стащила с перепугу. Что же делать? – Эмма захлопала глазами.
– Да ничего, – мичман нагнулся и выволок саквояж из-под скамейки.
– Посмотрим, что за добычу принесли наши сети, – с этими словами он щелкнул замком чемоданчика.
– Вот тебе и на – стекляшки какие-то, пирамидки, – он запустил руку в саквояж и вытащил маленькую нефритовую фигурку, – Их тут три. Игрушки, что-ли, какие-то?
– Пирамидки? – Макс привстал насколько позволяло тесное пространство кабинки кэба, стремясь рассмотреть случайный трофей.
– Ну да они и есть. Безделушки какие, – мичман сунул фигурку в саквояж.
Лицо Макса побледнело, он закрыл глаза. Кристаллы памяти снова вернулись к нему. Проклятие, приведшее его в этот мир, цепкой хваткой продолжало неотступно держать его.
За мутным, забрызганным грязью и дождем окошком кэба показалась каменная пристань именуемая Болотной, вся уставленная ржавыми баржами, покачивающимися на грязных водах водосбросного канала. Болотная набережная была местом лихим испокон века, пристанищем людей не рабочих, а больше промышляющих всяким ночным заработком и иными лихими делами. Полиция в эти места без нужды не совалась, да и за порядком здесь смотрели совсем иные люди.
– Вот и хибара наша показалась водоплавающая, а точнее, водостоящая, – Стени указал пальцем на нечто, напоминавшее беспорядочное нагромождение рухляди, покачивающейся на воде.
– Вы живете тут? На Болоте? – испуганно спросила девушка.
– Ну да, а где еще жить беглым морякам, милая девушка? – хмыкнул мичман. – Кто тут и откуда – никто не спрашивает. Пришел человек – его дело, а ушел или пропал – никто и бровью не поведет, такая судьба…
– Стоп, куда! – закричал с козел Берроуз, – Стой, тебе говорят, вот дом!
Ящер помотал головой, пытаясь понять, чего от него хотят, и встал, осматривая собственные лапы. Капитан спрыгнул вниз, открывая дверку кабинки.
– Вот и добрались, добро пожаловать!
Он перебрался по сходням на проржавевшую угольную баржу с надстройкой, переделанной в уродливую помесь корабля с плавающим домом. Выволок из-под лавки свечную лампадку, запалил, и, повесив ее над ржавой дверью входа, пригласил внутрь.
– Располагайтесь, – объявил мичман, указывая на вытертый диван с торчащими по углам кусками ваты и выпирающими пружинами опор, – Сейчас сообразим вам что-нибудь покушать.
Вскорости в закутке за перегородкой на раскаленной сковороде заскворчало масло, духовито запахло жареными яйцами и беконом, потом к ним прибавился кисловатый запах брошенного на сковороду ржаного хлеба и засипел, выдувая пар, медный чайник с помятыми боками.
– Мичман, Вам надо было коком идти служить, у Вас отлично получается стряпать, – улыбнулся капитан хозяйничающему на кухне Стени.
– Да бросьте Вы, Кэп, какой из меня кок – так, два притопа, три прихлопа.
– Ну, не говорите, кое-что у Вас выходит очень достойно. Скажем, яичницей Вашей, может, и сам Император бы не побрезговал.
– Хех, это я могу, это я умею! Но сильно сложное не осилю. Куда нам, простым морякам, в императорскую трапезную кашеварить.
– Вот, для гостей у нас тут и дополнительно имеется, – Берроуз извлек из задернутой тряпкой полки бутылку недорогого, но считающегося приличным эля. Мичман раскупорил бутылку, налил тягучую жидкость в толстостенные стаканы и поставил, наконец, поспевшую сковороду на стол.
Глазунья была хороша, ели жадно и молча, лишь пригубив за долгожданную встречу перед началом ужина.
– Все же, Вы замечательно готовите, – выдохнула Эмма, отставляя приборы. Мичман смущенно заулыбался, опустив глаза.
– Благодарю, сударыня, премного приятно мне от Вас это слышать.
Разговор пошел неспешный: моряки спрашивали, что произошло со времени ареста Макса на Лиловых скалах, и как он был в тюрьме. Особенно капитана заинтересовал сыщик, и он все расспрашивал и расспрашивал о нем, вылавливая мельчайшие детали и выведывая подробности. Эмма даже чуть задремала, разморенная сытной едой, крепким питьем и тихо плывущим разговором. Потом общее внимание переключилось на нее, Берроуз и Стени в ярких красках описали их мытарства после исчезновения девушки на вокзале, долгие поиски прибежища. Какого-то торговца краденным из городских бродяг, который привел их к старику, сдавшему им эту баржу за пять империалов в неделю, не считая угля и дров.
Затем Макс кратко описал, что происходило в доме Баллистера до и после появления Эммы. Моряки, внимательно выслушав его историю, принялись расспрашивать девушку про Адано с его резиденцией в Тарганских горах, попеременно спрашивая и не переставая удивляться мистической истории. Наконец, разговор перешел к последним дням в доме Баллистера.
– Один день до планируемого убийства? – капитан раскурил самокрутку.
– Один…
– И мы ничего не знаем, какой был план у этого вашего Магистра, и как он хотел помешать. А теперь и вовсе непонятно, что он предпримет, ведь неизвестно, чем закончилась эта их стычка, что дальше будет делать тот, кто победит.
– Кое-что мы все-таки знаем. Баллистер говорил, что покушение на Императора будет завтра, неподалеку от нового броненосца, который вчера пришвартовался у Центрального Канала.