А может быть, вам, высокородные господа даже известно сколько стоит прием уездного медика? Моя сестра умирала от воспаления легких и тогда моя мать пошла по поселку собирать деньги на врача, потому что отец был в море. И если бы она не собрала их тогда вовремя, то сестра бы давно лежала под погребальным камнем на берегу океана.
– Мы живем в разных мирах, и вы ничего не хотите знать о нас, а мы о вас. Так что, уж простите меня, грешного, как вы сказали, что я встал на эту дорожку. Да я просто хотел пожить по тем же законам, которые вы сделали для себя. Побыть таким же волком как ваши магнаты. Поесть вкусной еды и попить хорошего эля вдоволь, а не пахать на вашего высокородного барыгу, прожигающего заработанные мною деньги в столичных борделях. Где тут ваша хваленая справедливость величайшей империи обитаемой вселенной, а?
– Хм, в Ваших словах есть свой резон, – прервал его Берроуз, – а что Вы думаете о республиканских порядках?
– Я вижу, господа, я не оставил вас равнодушными своими рассказами. Если хотите, я могу сказать вам и об этом. В моей команде было несколько головорезов из Республики, и грабили они и убивали ничуть не хуже, чем подданные Империи. Однако я хотел сказать не об этом. Внешне, все в этой самой Торговой Республике выглядит чинно и благообразно, а что там за фасадом? Хех, сожри мою печенку морской червь, но они там так же обтяпывают свои делишки, как и в Империи. Там все продается и покупается: посты в их корпорациях и транспортных конторах, чиновники и их хваленные честные тендеры. Это стеклянная дверь ты все видишь через нее, но она всегда заперта.
Их система гильдий не дает чужакам работать, без лицензии и членства в них. Ты не можешь строгать даже табуретки – тебя тут же отдадут под суд за открытие незаконного производства. Их банки это удавка на шее простого народа. Они милы и любезны они дают вам деньги! Ага, вы верите им? Они дают деньги тем, у кого они и так есть. А если вы их все же возьмете, то вернете им две, а то три цены. Хороший навар, даже мне с моим морским грабежом не снились такие волшебные барыши. Это все лицемерие, поверьте мне, я-то уж знаю! Вам будут улыбаться в лицо, а у вас за спиной продумывать, как бы не заплатить вам вовсе или вообще отнять все, что у вас есть. Ну да, это же равенство возможностей для всех!
Да их хваленый суд и газеты только и ждут, кто заплатит, чтобы спустить своих цепных псов и порвать вас на куски или упечь по какому-нибудь сфабрикованному обвинению в кутузку. Я пытался выкупить одного из своей команды, когда его поймали на краже кошелька. Паренек решил позабавиться, когда мы гуляли в городе. Лучше бы я этого не делал – мне пришлось месяц охотиться за торговцами в самый разгар зимних штормов, чтобы заплатить все, что с нас хотели его адвокаты.
Вот так, уважаемые господа, – закончил пиратский капитан.
– Весьма убедительно господин пират, а что бы сделали Вы, будь у Вас такая возможность? – спросил его герцог.
– Я, да я бы вообще отменил ваши государства. Они просто сосут из нас все соки, не давая ничего взамен. Да еще в отличие от товара, что я покупаю в лавке, я даже не могу выбрать лучшее, как вы говорите, государство для себя. Где родился, там и приписали! Отчего же такая ужасная несправедливость, скажите мне? Нет уж, я буду сам себе хозяином, и даже если ваш имперский судья вздернет меня на рее, я пойду на смерть свободным человеком, а не поданным вашей Великой Империи или гражданином Торговой Республики. А теперь простите, высокородные господа, я устал. Да и скоро ваш кок принесет мою похлебку. Хотя, возможно, вы хотите разделить ее со мной? Думаю, что нет!
Капитаны и герцог, отрицательно покачали головами.
– Спасибо, Рекон, я думаю это лишнее. Нам было весьма интересно поговорить с Вами. Надеюсь, Великое Небо и имперское правосудие будут благосклонны к Вам и Вас оставят в живых, чтобы у Вас было время хорошенько подумать над Вашими преступлениями. Прощайте!- сказал Лафок.
Глава 6
Ему снился колодец, глубокий, выложенный грубыми влажными камнями по стенам. С свинцовой крышкой воды в глубине. Он смотрел в него сверху, пытаясь разглядеть колебания отражений. Хотелось пить, был полдень, и яркое летнее солнце нещадно палило. Но у колодца была оборвана цепь, и он никак не мог спустить ведро вниз. Он устал и сел на землю, упершись спиной в нагретый солнцем камень. Чуть вдали начинался густой еловый лес, поднимающийся по склону горы выше и выше, туда, где на вершинах белели снежные шапки.
Сон разорвала трель телефона, лужайка померкла, стало непроглядно темно. На тумбочке рядом разрывался телефон, отыгрывая уже второй куплет из "Strangers in the night".
– Алло, я вас слушаю…- ответил он, с трудом нащупав зеленую кнопку с телефонной пиктограмкой.
– Макс, – в трубке непривычно отчетливо зазвенел испуганный голос Эммы, – мне страшно! Ко мне домой кто-то залез! Здесь точно кто-то побывал! Они здесь все брали, все перевернули зачем-то! Все здесь не так поставлено! И мои фотографии пропали! Весь архив! Они…они вытащили все, что я снимала в последние месяцы… И архивный винчестер тоже… Все мои вещи – они в них копались, я уверена! И зачем они взяли архив?! Как же мне теперь…?
– У тебя что, в дом залезли, ну, то есть, ограбили? – от неожиданности только и нашелся спросить Макс. Он еще не до конца пришел в себя, и не вполне верил тому, что говорила Эмма.
– Что мне делать, звонить в полицию, да? – не слушая его, спрашивала девушка.
– Успокойся, объясни же, наконец, что произошло, – Макс попытался вернуть в разговор логику.
– Кому, кому это могло быть нужно?! Я еще понимаю – деньги или банковские карты. Но фотографии…? – негодовала она, с трудом сдерживая слезы.
– Эмма, прежде, чем что-то делать, нужно успокоиться, подумать и только потом что-то предпринимать, – он попытался говорить деловым и уверенным тоном.
– Помоги мне, ты наверное знаешь, как тут быть…! Я просто даже не знаю…, – ее голос сорвался на плач.
– Ну, что такое, право слово…, – Макс сел на краешек кровати, посмотрел на электронный циферблат. Часы показывали половину первого. – Для начала, закрой входную дверь и все окна.
– Да…да, я закрою, хорошо, конечно, – в трубке слышались громкие девичьи всхлипывания. – Что же мне делать, я боюсь…
– Ну, перестань же, девочка, – Макс никогда не знал, как вести себя с женскими истериками.
– Может быть, ты приедешь? Или я приеду к тебе, Макс? – плакала Эмма, – Я знаю, я такая дура и трусиха… Но я ничего не могу с собой сделать! Они все мои вещи брали! Перспектива ехать на другой конец города ночью несла мало приятных ощущений. С другой стороны, оставить перепуганную девушку в этой ситуации одну дожидаться утра было недопустимо.
– Эмма, послушай меня, малышка, – он придал голосу мягкую уверенность, – Еще раз проверь все двери и окна и никуда не ходи. Я буду у тебя через тридцать-сорок минут, и мы все решим. Пожалуйста, никого не пускай, и если появится что-то странное, тут же звони в полицию. Ты меня поняла, хорошая моя?
– Да, я все поняла, – всхлипы стали немного тише. – Только приезжай поскорее, мне очень страшно тут одной!
– Не бойся, я уже одеваюсь и выезжаю, – максимально уверенным голосом сказал он.
Старенький Форд Каравелла недовольно затроил двигателем, дожигая остатки бензина в цилиндрах, реле щелкнуло, обрывая подачу тока на свечи, двигатель чихнул напоследок и смолк. Желтые полосы фар выхватили из темноты гравийную дорожку, дом впереди казался покинутым и пустым. Макс помедлил несколько секунд, вытащил ключ зажигания из замка. Подумав, достал из старой сумки, примостившейся на заднем сиденье небольшой хозяйственный молоток. "На всякий случай", – скользкая мысль пронеслась в голове. Выбираться из теплой защитной капсулы машины в сырость ночи не хотелось. На улице было зябко, вата клубящегося тумана начинала сгущаться в низинах, и холод медленно заползал под одежду.