Девушка еще раз оглянулась и, взяв его за руку, ступила через порожек.
– Макс я боюсь тут оставаться одна, а если они придут опять? – В большой комнате, свернувшаяся в комочек в кресле, она казалась очень испуганной. – Что я тогда буду делать с ними? Может быть, ты останешься со мной? Мне так будет гораздо спокойнее. Пожалуйста.
Макс, смутился, не зная, что ответить. Ее большие глаза опять блеснули слезами.
– Хочешь, я тебе постелю тут в гостиной? Тут большой диван. Уже совсем поздно, зачем тебе ехать ночью? И мне будет спокойней, – уговаривала девушка. Вытерев глаза ладошкой, она робко улыбнулась.
– Ну что ты, маленькая, зачем ты так расстраиваешься, уже все прошло. Ничего страшного уже не может случиться… – Макс говорил утешительные слова, гладил ее по волосам, и от того, что она успокаивалась, у него становилось сладко и тепло на сердце. Она остановила его руку и положила щеку на его ладонь.
– Останься со мной сегодня, я очень прошу, – в её голосе звучал страх отказа.
– Конечно, маленькая, – он поднял ее руки, положил их между своими ладонями и поцеловал подушечки пальцев.
– Ой, какой ты смешной, – Эмма вдруг засмеялась сквозь промокшие ресницы, и уже серьезно добавила, – И еще нежный.
Девушка встала рядом, положив голову ему на грудь. Словно воробушек, взятый на руки в холодную зимнюю метель, она уютно прижалась к своему спасителю, и Макс вдохнул запах ее волос. Они пахли степными травами и легким ароматом весенних цветов.
Он провел кончиком пальца по ее уху – в мягком свете торшеров ее кожа отливала каким-то особым внутренним светом. Эмма подняла глаза, озорные искорки играли в них.
– Какой ты высокий, вот вырастают такие, – ее руки обвили его шею. "Интересно, что думает женщина в такой момент…", – мелькнула в его голове неожиданная мысль.
Глаза девушки пробежали по его лицу, зрачки ее были уже совсем темны. Губами она дотянулась до его губ, и он почувствовал тепло и влагу ее прикосновения. Что-то необоримое шевельнулось внутри него и руки сами скользнули на ее талию. Она немного отстранилась, медленно стянула свой свитер, потом по-кошачьи выгнула спину и, уже нисколько не стесняясь, опять поцеловала его губы.
Макс проснулся рано. Рассветное солнце ярко освещало комнату. Она еще спала, уютно завернувшись в одеяло. Солнечный зайчик играл на ее волосах, и она, будто почувствовав прикосновение света, по-детски засопела и перевернулась на другой бок. Он посмотрел на часы: пять семнадцать – еще слишком рано, чтобы будить девушку. Солнечные зайчики играли на потолке в отражении маленькой люстры, лаская уютом теплого летнего утра. Вспомнился вчерашний вечер, ночной звонок и странный гость.
Заложив руки за голову, Макс смотрел в потолок, наблюдая за причудливой игрой теней и солнечных бликов, устроивших танец вокруг маленькой люстры. Эта картина завораживала, обволакивая сладким уютом теплого летнего утра. Мысли вернулись к вчерашнему происшествию.
Нужно было решить, что делать с сегодняшней встречей с белобрысым. Проще всего было не идти. Но если его угрозы реальны? Поди разбери, кто они, и что у них на уме. Что он там говорил про Нигерию и про их методы? И вообще, откуда он такой взялся со своими деньгами?
"Мир устроен иначе, чем вы думаете…", – в голове, словно кусочки льда, всплыли слова ночного гостя. Странные слова. Что-то он сказал еще… Макс никак не мог вспомнить.
Может быть, какие-то религиозные фанатики, сектанты? Так, что мы помним о сектантах? – Не помнилось толком ничего. Какие-то куски газетных новостей, истории про массовые сожжения, поселки послушников в глухих лесах, ничего, за что можно было бы зацепиться.
Макс потихонечку встал, стараясь не разбудить спящую девушку, сел за письменный стол и, включив ноутбук, потратил битый час на поиск информации в Сети о разного рода сектах, предметом поклонения которых могли стать пирамиды. Ясности это не прибавило. В голове роилось от бессмысленной информации о пирамидальных иерархиях сект, принципах набора адептов, финансировании, последних скандалах и свежих разоблачениях. Грязная новостная пена, пустой треск, ничего, ничего из того, что могло бы дать хоть какую-то нить для разгадки странных слов гостя.
Макс откинулся на спинку кресла, отложил бесполезный компьютер и закрыл глаза. Захотелось почувствовать сигаретный дым, глубоко втянуть синюю струю и выпустить зыбкий кружок перед собой. Так когда-то делал его дед, в далеком, уже позабытом детстве, когда они сидели на веранде. Он раскуривал трубку и рассказывал одну из своих интереснейших историй о дальних странах, неизвестных людях и огромных расстояниях.
Вспомнились его повествования о море, штормах, кораблекрушениях. Маленькому Максу представлялось тогда, что дед и вправду пережил все эти приключения, и ему очень хотелось походить на него. Он тоже будет таким же смелым, он не испугается ни ветра, ни бури. Воображение словно из глубины детских воспоминаний вытолкнуло сцену: он идет по качающей деревянной палубе, и волны кидают суденышко, грозя смыть его за борт.
Перед мысленным взором промелькнули еще какие-то яркие картинки – старые здания каменного порта, сложенный из больших, глыб оранжевого песчаника. Пирсы, окруженные лесом мачт больших и малых кораблей. Важные пузатые пароходы, вползающие в бухту, испускающие за собой маслянистый дым. И он сам стоит на борту яхты, летящей над волной. Удивительная легкость наполняет его тело, он хватается за снасти, нависнув почти на водой, словно птица, подставив грудь ласковому полуденному бризу. Его наслаждение прерывает гудок проходящего совсем близко военного корабля с круглыми оружейными башенками, зализанными обводами палуб и узкими бойницами командной рубки. Готическими золотыми буквами неизвестного, но отчего-то понятного языка выведена надпись на борту – Ночной Барс, Утликан.
– Утликан, утликан – какое странное слово, похожее звучанием на зов одинокого животного в холоде полярной ночи. Сознание проясняется, переходя границу между видением и реальностью. Перед глазами всплывает лицо белобрысого – на этот раз улыбающегося и одобрительно качающего головой.
Сквозь остатки сна он почувствовал теплое и влажное прикосновение на своей щеке.
– Милый, ты уснул прямо тут, в кресле. Просыпайся, соня! – На подлокотнике кресла, обняв его за плечо, сидела полуобнаженная Эмма, в одной лишь почти прозрачной накидке. Словно котенок, она потерлась носиком о его щеку и залепетала что-то ласковое и совсем-совсем не важное, но такое милое.
– Подожди минутку, Эмма, – он отстранился от ее поцелуя, сжал пальцами виски, мучительно стараясь поймать ускользающие остатки сна. Но мираж убегал из памяти, не оставляя следа.
– Что такое, что-то случилось? Может быть, ты заболел? Ты себя хорошо чувствуешь?
– Нет, нет, не волнуйся, все в порядке. не переживай за меня это иногда бывает, – словно стараясь уйти от неприятного вопроса, он прикрыл лицо руками.
– Скажи, что же случилось, в конце концов? Тебе приснился кошмар, да? – на ее губах скользит озабоченность.
– Ты помнишь, ты ездила в Обвальден фотографировать, когда мы познакомились? Можно я посмотрю фотографии? Мне надо кое-что вспомнить.
– Но, Макс, ведь я же тебе сказала – весь мой архив пропал! Я же вчера тебе весь вечер об этом толковала! Ты что, не слушал? – девушка, надув губы, с недоумением и досадой приложила пальчик к щеке.
– Ну, я подумал, может, что-то осталось? – неуверенно предположил Макс. Он всегда терялся, когда девушки так на него – непонятно, то ли и вправду обиделась, то ли делает вид. К счастью, она тут же весело улыбнулась.
– Я попробую поискать, если ты хочешь. А ты пока сделаешь мне кофе? – она игриво посмотрела на Макса. – Я вернусь минут через десять, надеюсь ты не опоздаешь к этому моменту.
– Слушаюсь, моя королева!
Эмма засмеялась и упорхнула по лестнице.
"Strangers in the night…", – тихо заиграла знакомая телефонная мелодия.
– Кому еще не спится с утра пораньше! – тихо выругался молодой человек. Номер был ему незнаком.
– Доброе утро, Макс, – послышалось в трубке. – Прошу прощения за ранний звонок, но моё дело не терпит ни минуты отлагательства. Это Йохан, из университета.