Могла бы стать и королевой, мелькнуло у Генриха. Красивая, властная, очень неглупая, это видно, амбициозная, тоже понятно с первого взгляда, такая поддерживает мужа во всех начинаниях и толкает вверх по лестнице титулов, стараясь обеспечить подрастающим детям получше положение в обществе, дать больше земель и владений…
Эльза пошла вслед за герольдом, Генрих видел, что для этого ей пришлось пересилить себя, но держится с достоинством, хотя и смертельно побледнела, идет с трагически расширенными глазами.
Солнце пробилось сквозь тучи и заиграло в ее волосах, сразу наполнив их радостным золотым светом.
Генрих поднялся, сошел вниз и, взяв ее за руку, повел наверх, стараясь не встречаться взглядом с Ортрудой.
Граф Маргант, словно чувствуя вину, вскочил и как бы помог усадить Эльзу. Место ей выбрали справа от короля на строго таком же расстоянии, как и разместили Ортруду.
Граф Хардвулф, изнывая от неловкости и постоянно кланяясь, проговорил сдавленным голосом:
– Леди… Если вам что понадобится… только скажите!
– Спасибо, – произнесла Эльза чистым, как горный ручеек, голосом, – вы очень добры…
Они вернулись на свои места, король опустился на тронное кресло и повертел головой.
– А где граф Ричберт?
– Там, – ответил граф Хардвулф хмуро, – теперь мне будет всю жизнь стыдно.
Генрих проследил за его взглядом. Граф Ричберт, уже облачившись в полные доспехи, только шлем в руках оруженосца, стоит в группе рыцарей, из которых трое тоже в доспехах, с мечами и в явной готовности к бою.
– Не надо стыдиться, – сказал Генрих, – Тельрамунд победит. А твой друг может лишиться головы.
– Дело не в самой победе, – ответил Хардвулф нечастным голосом, – а в том, что он выступил на защиту, а я нет…
– Ты умнее, – сказал Генрих. – Ты понимаешь, что твой поступок ничего бы не изменил.
– И Ричберт понимает!
– Понимает, – согласился Генрих. – Но не может с этим смириться. И потому ему не стать… скажем, канцлером. Слишком благородные люди не могут править!
Хардвулф пробормотал:
– Ваше Величество, вы меня этими словами прямо в дерьмо втоптали. С головой.
Подошел граф Маргант, тяжело вздохнул.
– Взгляните на Ричберта… Надеюсь, Тельрамунд понимает, как именно ему нужно победить.
Хардвулф сказал с тоской:
– Хоть вы меня в дерьмо не затаптывайте!
Он отошел, очень сердитый, и плюхнулся на свободное место. Маргант посмотрел на него в удивлении, спросил у Генриха:
– Что это с ним?
– Он по возрасту посредине между вами, – пояснил король, – и Ричбертом.
Маргант нахмурился.
– Хотите сказать, что я совсем бессовестный?
Король сказал с досадой:
– Хоть вы не начинайте, мой старый друг. Смотрите, уже все готовы. Похоже, пора подавать сигнал…
Герольд оглянулся на короля, Генрих взмахнул рукой. Длинная труба с подвешенным королевским штандартом взвилась к небу, тишину разорвали прекрасные серебряные звуки.
Оторвав трубу от губ, герольд перевел дух и прокричал:
– Божий суд!.. Вызывается граф Тельрамунд…
Все обернулись в сторону шатра, стоявшего поодаль. Полог отлетел в сторону, его придержала услужливая рука пажа.
Наружу шагнул огромный рыцарь в темных доспехах, похожий на блестящую скалу из застывшей черной смолы. В полных рыцарских доспехах он казался вообще не человеком, а великаном.
Земля загудела под его тяжелыми шагами, он подошел к огороженной площадке, толпа в страхе распахнулась перед ним, как камыш перед бегущим вепрем.
Тельрамунд остановился, повернувшись лицом к королю.
– Ваше Величество, я готов мечом доказать свою правоту.
Генрих ничего не ответил, герольд уловил его кивок, труба снова поднялась раструбом к низкому серому небу.
Прозвучал серебряный призыв, а после паузы герольд выкрикнул звонко:
– Вызывается защитник леди Эльзы!
Наступила звенящая тишина, люди осторожно оглядывались, но из рыцарей никто не выступил, хотя несколько человек в доспехах обнажили мечи. Герольд выдержал паузу дольше, чем обычно, Генрих подумал невольно, что и этот парень сочувствует бедной девушке, чья участь уже решена, и хотя и знает, чем все кончится, но оттягивает неизбежный финал.
Труба прозвучала снова, герольд повернулся на восток, прокричал снова:
– Вызывается защитник леди Эльзы!
В тишине никто не шевельнулся, Генрих покосился на смертельно бледное лицо Эльзы, дочь герцога держится с удивительным достоинством, хотя, конечно, понимает, что ее дело проиграно.
Герольд повернулся на юг, протрубил и в третий раз выкрикнул:
– Вызывается защитник леди Эльзы!