После смерти императрицы, Фридрих даровал своей любимой наложнице — Аннерозе — титул графини фон Грюневальд. В действительности, положение этой девушки, по сути, равнялось положению императрицы. Но так как она происходила из недостаточно знатной семьи, император не мог взять её в жёны и допустить к государственным делам. Вот и сегодня её прекрасного лица не было видно среди придворных.
— Его превосходительство граф Райнхард фон Лоэнграмм!
Так как на сей раз кланяться было не обязательно, все глаза устремились на вошедшего в зал молодого человека в адмиральском мундире.
Придворные дамы при виде его не смогли удержать томных вздохов. Даже те, кто не любил Райнхарда — а таких было большинство — не могли не признать, что он потрясающе красив.
Его безупречно элегантный внешний вид больше подошёл бы фарфоровой кукле работы великого мастера, вот только ни у одной куклы не может быть таких сияющих умом и решимостью глаз. Если бы Фридрих IV не был столь очарован его сестрой, наверняка пошли бы слухи, что все звания и титулы Райнхард получает за то, что делит постель с императором.
Уверенной походкой военного юный адмирал прошёл через ряды придворных, в глазах которых читались совершенно разные эмоции. С тем же спокойным и бесстрастным видом, он остановился перед троном и опустился на одно колено в ожидании слов императора. На официальных церемониях никто не имел права говорить без дозволения правителя.
— Граф Лоэнграмм, твой подвиг поистине удивителен, — голос императора был лишён выразительности.
— Я не заслуживаю вашей похвалы. Без благословения вашего величества я ничего бы не смог добиться, — ответ Райнхарда был столь же бесчувственным, но это было результатом намеренного подавления всех эмоций. Если бы он позволил прорваться своим истинным чувствам, его бы не то что не поняли, сразу бы осудили. Но сейчас единственной частью происходящего фарса, которая интересовала Райнхарда, была бумага с волей императора, которую держал в руках глашатай.
Внезапно император чуть шевельнулся и промолвил.
— Хорошо. Я также дозволяю тебе увидеться с сестрой.
Райнхарду с огромным трудом удалось сдержать ярость и сохранить спокойствие на лице. Гнев сверкнул лишь в глазах, но он как раз склонил голову и потому этой вспышки никто не заметил.
«Особое разрешение?! Мы брат и сестра, но нуждаемся в разрешении, чтобы встретиться?! Фридрих, ты отнял у меня мою сестру, пользуясь своим положением! Положением, которое не является твоей личной заслугой! Пока что у меня недостаточно сил, но однажды я сброшу тебя с этого трона! Ты узнаешь, каково это, терять самое дорогое!»
Торжественные слова глашатая вернули его в реальность.
— За победоносные действия против флота мятежников в районе системы Астарта, жалуем тебя, Райнхард, граф фон Лоэнграмм, званием гросс-адмирала, а также назначаем заместителем главнокомандующего Имперской Космической Армады и командиром половины входящих в её состав флотов. Указ императора Галактической Империи Фридриха IV от семнадцатого марта 487-го года по Календарю Империи!
Райнхард поднялся и пошёл вверх по ступенькам. С глубоким поклоном он принял документ о назначении. Теперь он официально был гросс-адмиралом Галактической Империи.
Он широко улыбнулся, хотя на самом деле не чувствовал удовлетворения. Это лишь ещё один шаг на пути к его цели. Однажды он вырвет власть из рук коронованного глупца, укравшего его сестру.
— Кто бы мог подумать, двадцатилетний гросс-адмирал… — пробормотал генерал-полковник Овлессер, командующий Корпуса Гренадёров. Мускулистый гигант лет под пятьдесят, со шрамом на щеке, оставленным солдатом Союза. Отметина была фиолетовой и казалась свежей. Он намеренно оставил её такой, чтобы было чем прихвастнуть. — Неужели половина доблестного Имперского Флота станет игрушкой для малышей, а, ваше превосходительство? — он намеренно подстрекал главнокомандующего, половину войск которого только что отдали Лоэнграмму.
Седые брови гросс-адмирала Мюкенбергера чуть приподнялись:
— Но нельзя отрицать, что белобрысый мальчишка обладает талантом. Он не просто разгромил мятежников. Но от того, как именно он это сделал, даже опытный Меркатц лишился дара речи.
— С этим я соглашусь, Меркатц и в самом деле выглядит так, будто лишился зубов и потерял хватку, — слышавшие резкую критику Овлессера невольно покосились на Меркатца, молча стоявшего среди офицеров. — Но, в любом случае, даже если он победил, это ещё ни о чём не говорит. Одна победа может быть и везением. Когда вариантов выбора всего два — победить или проиграть, а в противниках — полные идиоты, шансы на случайность возрастают.