— Не припоминаю, чтобы интересовался вашим мнением, капитан.
— Я знаю об этом. И всё же, можно мне сказать?
— …Чего ты хочешь?
— Это ловушка. Мне кажется, что нам лучше не возвращаться.
Зеект молчал довольно долго.
Наконец командующий выпятил нижнюю челюсть и злобно взглянул на неприятного подчинённого, который говорил неприятные вещи неприятным голосом.
— По-моему, это вы видите ловушку в любой мелочи, попадающейся вам на пути.
— Ваше превосходительство, прошу вас, послушайте меня…
— Довольно! Все корабли направятся к Изерлону на второй боевой скорости! Это отличный шанс, чтобы эти космические кроты оказались у нас в долгу! — он повернулся к Оберштайну своей широкой спиной и отошёл в сторону. — Мелкие людишки, которые полны злобы, но не имеют мужества, не стоят того, чтобы с ними говорить.
Адмирал выплюнул эти слова с холодным презрением, и Оберштайн, повернувшись на каблуках, двинулся прочь с капитанского мостика. Никто не пытался его остановить.
Зайдя в специальный лифт, реагирующий лишь на голосовые метки офицеров, Оберштайн стал спускаться вниз сквозь массивный корабль, высота которого равнялась высоте шестидесятиэтажного здания, направляясь на самый нижний уровень.
— Вражеский флот подошёл на дистанцию огня!
— Орудия крепости заряжены и готовы к залпу!
— Цели захвачены! Мы можем выстрелить в любое время!
Напряжённые голоса наполняли воздух командного центра крепости Изерлон.
— Подпустите их ещё немного ближе.
Ян сидел на столе Штокхаузена. Сидел не в кресле командующего, а на самом столе, скрестив ноги и из этого неподобающего его статусу положения наблюдая за россыпью светящихся точек, заполняющих гигантский экран тактического дисплея. В конце концов, он глубоко вздохнул и сказал:
— Огонь!
Приказ был отдан негромким голосом, но система связи донесла его до всех артиллеристов.
Они нажали на кнопки, активируя стрельбу по заранее заданным целям, и стали наблюдать, как рой ярко-белых искр помчался навстречу и обрушился на светящиеся точки вражеских кораблей.
Более сотни судов, шедших в авангарде имперского флота, были мгновенно уничтожены лобовым ударом. Огромная температура и избыток энергии даже не дали им времени, чтобы взорваться. Все органические и неорганические вещества испарились, не оставив после себя почти ничего.
Взорвались те корабли, которые шли во втором ряду, а также на флангах авангарда. Корабли, оказавшиеся на периферии, снесло с курса и закружило. Даже те корабли, которые не попали в зону атаки, всё равно были задеты её последствиями.
Панические крики заняли каналы связи этих кораблей, уцелевших после первой атаки:
— Почему они стреляют по своим?!
— Нет, всё не так! Наверняка это те, кто поднял мятеж!
— Что нам делать?! Мы не можем сражаться с ними! Нужно как-то выйти из-под огня крепостных орудий!
Внутри Изерлона солдаты и офицеры Союза поражённо замолкли, их глаза были прикованы к экранам. Многие впервые видели дьявольскую разрушительную силу орудий крепости.
Весь флот Империи был объят ужасом. «Молот Тора», так долго бывший могучим оружием их божественного стража, превратился в чудовищную дубину в руках злого духа, обрушившего её на них.
— Контратакуем! Все корабли, нанести слаженный залп из основных орудий! — разъярённый рёв адмирала Зеекта был подобен грому.
Каким-то образом этот крик смог восстановить дисциплину среди испуганных подчинённых. Бледные канониры вернулись за свои управляющие консоли, синхронизировали автоматические системы наведения и нажали кнопки на сенсорных экранах.
Сотни прямых линий потянулись от кораблей к крепости через пустоту космоса.
Однако мощности корабельных орудий было недостаточно, чтобы повредить внешней оболочке крепости Изерлон. Ракеты не могли пробить даже наружного слоя, а лучи просто отражались, рассеиваясь в пространстве.
Ужас, унижение и беспомощность, испытанные солдатами Союза в прежние времена, теперь сторицей отражались на имперцев.
Пушки крепости вновь извергли лучи вдесятеро толще любых выпущенных с кораблей, сея смерть и разрушение. В построениях имперского флота появилась огромная дыра, украшенная по краям остовами покорёженных кораблей и мелкими обломками.
После ещё двух залпов силы имперцев оказались парализованы. Выжившие утратили всякую волю к борьбе, они с трудом удерживались от того, чтобы пуститься наутёк.