Адмирал Ситоле закончил своё вступление, и какое-то время никто не произносил ни слова. Казалось, все они кипят в своих мыслях.
Ян вспоминал услышанное на днях от Кассельна: «Скоро выборы. На внутренней арене в последнее время участились скандалы, так что если нынешнее правительство хочет быть переизбранным, им нужно отвлечь внимание общественности на внешние дела. Вот что такое это вторжение».
«Да, это старый трюк, используемый правителями, чтобы отвлечь внимание от их собственного плохого правления, — думал Ян. — Как был бы огорчён отец-основатель Союза Але Хайнессен, узнав об этом! Этот человек никогда бы не пожелал, чтобы в его честь устанавливали пятидесятиметровую статую. Он мечтал создать государство с правительственной системой, которая не вредила бы собственному народу, где права и свободы граждан не ущемлялись собственными правителями…»
Но так же, как люди в итоге становятся старыми и немощными, так и государства, возможно, обречены, в конце концов, становиться коррумпированными и декадентскими. Как бы то ни было, отправка на поле боя тридцати миллионов солдат ради победы на выборах, позволяющей править ещё четыре года, выходила за рамки понимания Яна. Тридцать миллионов человек, тридцать миллионов жизней, тридцать миллионов судеб, тридцать миллионов возможностей, тридцать миллионов радостей и гнева, печалей и удовольствий — отправляя их в пасть смерти, принося их в жертву те, кто в это время остаётся в безопасности далеко в тылу, добиваются своей выгоды и получают всё, чего добились погибшие за них.
Сменяются эпохи, но это возмутительное соотношение между теми, кто развязывает войны, и теми, кто вынужден участвовать в них, ничуть не изменилось с рождения цивилизации. Даже наоборот — правители древних цивилизаций были лучше нынешних. Они, по крайней мере, лично возглавляли свои армии, подвергая свою жизнь опасности. Да и этика тех, кто вынужден участвовать в войнах, тоже лишь вырождается…
— Я считаю, что эта кампания — самый смелый подвиг с момента создания нашего Союза. Для меня, как солдата, нет большей чести, чем иметь возможность участвовать в ней в качестве офицера штаба, — таковы были первые произнесённые слова.
Этот невыразительный, монотонный голос, словно говоривший зачитывает текст по бумажке, принадлежал контр-адмиралу Эндрю Форку. Ему было всего двадцать шесть, но он выглядел много старше своего возраста, и Ян рядом с ним смотрелся совсем мальчишкой. Лицо Форка было худым и бледным, глаза и брови выглядели получше, но его манера смотреть на людей свысока, а потом поднимать взгляд, чуть кривя губы, создавала мрачное впечатление. Хотя, возможно, Ян, для которого звание «почётного ученика» не имело большого значения, смотрел на признанного гения через линзы предрассудков.
После Форка, долго и напыщенно рассказывавшего о грандиозном плане флота — то есть о плане операции, который он сам и составил — слово взял вице-адмирал Уланф, командующий Десятым флотом.
Уланф был хорошо сложенным мужчиной в расцвете лет, со смуглой кожей и блестящими глазами, являвшимся дальним потомком кочевого племени, которое когда-то давно, ещё на Древней Земле, покорило пол мира. Его мужественное руководство выделяло его даже среди адмиралов Союза, принося популярность среди граждан.
— Мы солдаты и, будучи ими, отправимся куда угодно, если получим такой приказ. Если это будет означать поход к самому трону тиранов Гольденбаумов, мы с радостью полетим туда. Однако, есть разница между смелым планом и безрассудным. Тщательная подготовка очень важна, но сначала я хотел бы спросить, какова стратегическая цель данной кампании? Мы вторгаемся на территорию Империи, сражаемся с отправленным против нас флотом и потом возвращаемся? Должны ли мы занять часть имперской территории, и если так, то будет ли оккупация временной или постоянной? В случае, если ответом будет «постоянной», как нам поступить с захваченными планетами, стоит ли строить на них укрепления и военные базы? Или мы не станем возвращаться, продолжая боевые действия до тех пор, пока не вынудим императора подписать капитуляцию или, по крайней мере, выгодный для нас мирный договор? И, прежде всего, эта операция планируется краткосрочной или долгосрочной? Это длинный список вопросов, но я бы хотел получить на них ответы.
Уланф сел, а гранд-адмиралы Ситоле и Лобос обратили взгляды на Форка, вынуждая того ответить.
— Мы большими силами проникнем на вражескую территорию. Одного этого уже будет достаточно, чтобы вселить страх в сердца имперцев, — таким был ответ Форка.