Бьюкок молча наблюдал за тем, как образ контр-адмирала Форка скрывается за нижним краем экрана. Позади Форка он видел множество фигур, бегающих туда-сюда, но никто не мог объяснить, что же произошло.
— Что с ним случилось? — спросил он своего помощника лейтенанта Клемента, который стоял в стороне. Но тот тоже ничего не понимал.
Бьюкоку пришлось ждать перед экраном около двух минут, пока наконец перед ним не появился молодой офицер медицинской службы в белой форме.
— Это капитан 3-го ранга Ямамура, ваше превосходительство, — отсалютовал он. — Я офицер медицинской службы. В настоящее время контр-адмирал Форк находится в лазарете. Позвольте объяснить ситуацию.
По какой-то причине Ямамура показался Бьюкоку несколько самонадеянным.
— Так что случилось с Форком?
— Нейрогенная слепота, вызванная конверсионной истерией.
— Истерией?
— Так точно. Чувство разочарования или неудачи вызвало в нём ненормальное волнение, и это временно парализовало его зрительные нервы. Он снова сможет видеть примерно через пятнадцать минут, но такие приступы могут повторяться сколько угодно раз. Причина психологическая, так что, если эта причина не устранена…
— Что с этим можно сделать? — прервал его Бьюкок.
— Вы не должны спорить с ним. Не нужно порождать в нём чувства неудачи или поражения. Все должны делать, как он говорит, и всё должно идти согласно его желаниям.
— Вы это серьёзно, офицер?
— Это симптомы, которые мы иногда наблюдаем у маленьких детей, которые растут в среде, где все их желания сразу исполняются, отчего у них возникает ненормально большое эго. Это не вопрос добра и зла. Важно лишь то, чтобы его эго и желания удовлетворялись. Так что, если все адмиралы извинятся за свою грубость, отдадут все силы для выполнения его плана и добьются победы, чтобы он стал объектом похвалы… Причина его болезни будет устранена.
— Что ж, я ужасно рад это слышать, — Бьюкок был не в настроении выходить из себя. — Значит, тридцать миллионов солдат должны оставаться в пасти смерти, только чтобы вылечить истерию этого парня? Просто замечательно. Я так тронут, что готов утонуть в слезах.
На губах медика появилась слабая улыбка.
— Если мы сосредоточимся только на том, чтобы излечит болезнь контр-адмирала Форка, то да, это то, что мы должны делать. Но если мы расширим поле нашего зрения на всю армию, то, разумеется, возникает другой способ решения проблемы.
— Именно. Он должен уйти в отставку! — рявкнул старый адмирал. — Возможно, случившееся — к лучшему. Имперские военные будут плясать от радости, если узнают, что стратег, отвечающий за жизни тридцати миллионов солдат, имеет менталитет ребёнка, плачущего о шоколадке!
После небольших колебаний, Ямамура сказал:
— В любом случае, я не уполномочен говорить о чём-то, помимо его медицинского состояния. Я поставлю в известность его превосходительство начальника штаба…
«Какая мерзость, — подумал Бьюкок. — Выходит, тайный сговор политиков, надеющихся на победу на выборах, и молодого солдата, страдающего детскими приступами истерии, привёл к мобилизации тридцати миллионов солдат. Нужно быть мазохистом или фанатом войны, чтобы искренне желать сражаться изо всех сил, услышав такое».
— Адмирал… — человеком, заменившим на экране офицера медицинской службы, был адмирал Гринхилл, начальник штаба экспедиционных сил. На его красивом благородном лице лежала глубокая тень беспокойства.
— Что ж, простите, что беспокою вас в такое напряжённое время, адмирал Гринхилл, — это была одна из черт старого адмирала, за которую люди просто не могли ненавидеть его, даже когда он говорил с открытым сарказмом.
Гринхилл улыбнулся той же улыбкой, что и врач.
— Я тоже сожалею, что вам пришлось увидеть столь неприглядный момент. Нам понадобится санкция главнокомандующего, но, думаю, мы отправим контр-адмирала Форка на отдых…
— В таком случае, что насчёт предложения командующего Тринадцатого флота об отступлении? Я тоже стопроцентно поддерживаю его. Люди на передовой не готовы к сражению, как физически, так и психологически.
— Подождите немного. Это также требует санкции главнокомандующего. Прошу, поймите, я не могу дать вам ответа сразу.
Вице-адмирал Бьюкок бросил на него взгляд, говорящий, что с него достаточно бюрократических ответов.