«Кто бы мог подумать… Я только и делаю, что пью», — горько улыбнулся Ян и выгнал из головы эти спокойные мысли. Поражение, конечно, спасло бы его, но сколько десятков тысяч жизней было бы при этом потеряно? Поражение означает гибель множества людей, а также множество жён, лишившихся мужей, матерей, лишившихся сыновей, и детей, потерявших своих отцов.
Поэтому, если он вступает в сражение, то должен победить. Но что будет означать победа? Она будет означать убийство множества вражеских солдат, нарушение структуры вражеского общества и множество лишившихся кормильцев семей. Направление другое, а результат тот же.
«Так что, получается, что неверно и то, и другое?»
Почти десять лет прошло с тех пор, как Ян окончил Военную академию и стал солдатом, но он так и не смог разрешить этого противоречия. Это не простая арифметика, так что чёткого ответа ему найти не удавалось, даже когда он серьёзно задумывался над этим. Но, хоть он и знал, что попытка найти ответ заставит его потеряться в лабиринте мыслей, он не мог перестать думать об этом.
Но, как бы то ни было, сама идея о том, чтобы пожать руку Иову Труниху!..
Ян не боялся возможного ответа, который мог последовать, если он откажется. Но целью этого собрания было показать сотрудничество между правительством и военными, и он не мог подорвать дух этой гармонии. Ян искренне считал, что военные должны подчиняться правительству и, через него, народу. Именно поэтому он и воевал с теми, кто устроил государственный переворот.
Церемония проходила на открытом воздухе.
Стояла чудесная погода, нежное солнце ранней осени освещало собравшихся и золотило листву на деревьях. Но на сердце у Яна было совсем не так празднично.
«Я пожимаю руку не Трунихту, а главе государства в лице председателя Верховного Совета», — подумав так, Ян всё же смог справиться со своими эмоциями. Разумеется, это был лишь способ уклониться от истины, и осознание этого факта только усиливало его раздражение.
Всё потому, что, по его мнению, все эти продвижения ничего не стоили. «Вы поднялись так высоко», — с завистью говорят люди, но одним из свойств подъёма на вершину пирамиды является то, что чем выше вы забираетесь, тем уже и ненадёжнее становится площадка под ногами. Ян считал странным, что множество людей так зациклены на повышении статуса и совсем не думают о шаткости своей позиции.
И кроме того, он никак не мог справиться с чувством неловкости, сидя на трибуне в кресле для особо важных персон. В прошлом году, на поминальной службе после битвы при Астарте, Ян ещё сидел вместе со всеми офицерами. По сравнению с нынешним состоянием, тогда ему было куда легче…
Сейчас как раз выступал Трунихт. Его речь представляла собой пустое красноречие второсортного агитатора. Он воспевал погибших, превознося их жертву во имя государства, и просил людей не настаивать на своих правах и свободах, ведь они находятся в разгаре священной войны с тиранией Галактической Империи. Это же самое он повторял уже много лет.
«Люди умирают, — думал Ян. — У звёзд есть определённый срок жизни. Даже сама Вселенная когда-нибудь прекратит своё существование. И ни одно государство не может существовать вечно. Поэтому, если государство никак не может выжить без гигантских жертв, то почему меня должно беспокоить, не падёт ли оно уже завтра?»
Из раздумий его вырвал обратившийся к нему голос.
— Адмирал Ян…
Дружелюбная улыбка сияла на красивом лице председателя Трунихта, вернувшегося на своё кресло для особо важных персон. Это была улыбка, давно очаровавшая миллиардный электорат. Иногда звучало мнение, что его сторонники отдают за него свои голоса не из-за его политики или идей, а ради этой улыбки. Ян, разумеется, никогда не принадлежал к их числу с тех самых пор, как достиг возраста, дающего право участвовать в голосовании.
— Адмирал Ян, — сказал Трунихт. — Уверен, вы много чего хотели бы мне высказать, но сегодня счастливый день — наше отечество празднует освобождение от диктатуры милитаристов. И я думаю, что мы не должны показывать нашим общим врагам, что между гражданским правительством и военными существуют разногласия. Иначе они используют это против нас.
Ян ничего не ответил, и Трунихт продолжил:
— Поэтому, только сегодня, давайте оба будем улыбаться и делать всё возможное, чтобы не разочаровать народ, которому мы служим.