Так что даже для обезумевших от ненависти к Райнхарду солдат жара и других неприятности — пот, зуд, необходимость справить естественнее надобности, чувство отчаяния… — должны были стать невыносимыми через два часа. Но они сражались уже восемь.
— Они используют наркотики.
Да, это был единственный возможный вариант. Только используя стимуляторы, чтобы оставаться в сознании и способными сражаться, они могли выполнять этот сверхчеловеческий труд.
Вскоре Райнхард вышел на связь, чтобы поинтересоваться ходом битвы. Оба адмирала ненадолго отступили с линии столкновения, куда уже давно отправились, чтобы лично контролировать бой.
— Овлессер — герой, — произнёс Райнхард, выслушав доклад. На его губах мелькнула холодная улыбка. — Но он герой из каменного века.
Однако он не собирался отчитывать своих униженных подчинённых.
— Оставлять его в живых не имеет смысла, да и сам он не пожелает выжить в случае поражения. Поэтому убейте его, и сделайте это так впечатляюще, как только сможете.
— Подождите минутку, — вмешался третий голос. Это был начальник штаба адмирал Оберштайн. — Я бы хотел, чтобы он был захвачен живым. Позвольте мне объяснить его превосходительству, как его можно использовать.
— Вы полагаете, что этот упрямец может быть мне полезен?
— Его желание не имеет значения.
Брови Райнхарда сошлись на переносице.
— Вы имеете в виду промывание мозгов? — Райнхард не одобрял химическое или нейро-электрическое воздействие на человека.
Начальник его штаба лишь коротко улыбнулся и немного помолчал.
— Ничего настолько грубого я делать не стану, — наконец сказал он. — Прошу, просто предоставьте всё мне. И вы сможете понаблюдать, как я посею семена взаимного недоверия среди дворян…
— Что ж, хорошо. Оставляю это вам.
В этот момент к Райнхарду обратился офицер связи.
Он сказал, что Овлессер обращается к ним на общем канале. Гренадёр что-то торжествующе кричал, и Райнхард приказал вывести картинку на большой экран.
— Хватит ли у белобрысого щенка храбрости посмотреть мне в глаза, пусть даже на экране?!
Огромное тело Овлессера, не снявшего даже шлема, занимало весь экран. Его броня потемнела от человеческой крови, а местами к ней прилипли и куски мяса. Вокруг Райнхарда раздался ропот гнева и ужаса.
Потом этот гигантский зверь начал бросать оскорбления в адрес Райнхарда через систему связи своей брони. После того, как он назвал его предателем, обманувшим благосклонность императорской семьи, трусом, безнравственным чудовищем и неопытным щенком, которому просто повезло, он добавил:
— И ты, и твоя сестра использовали секс, чтобы влезть в доверие к нашему почившему императору!..
Именно в этот момент прохладная мина, с которой Райнхард выслушивал оскорбления, слетела с него, уступив место бешеной ярости. В льдисто-голубых глазах мелькнули молнии, а из-за тонких изящных губ послышался скрежет зубов.
— Ройенталь! Миттермайер!
— Так точно!
— Притащите ко мне это неотёсанное животное! Не убивайте его, даже если для этого придётся отрубить ему руки и ноги. Я собираюсь разорвать его поганую пасть своими собственными руками!
Адмиралы обменялись взглядами. Задача, поставленная им, была трудновыполнимой. Слишком поздно они поняли, что Райнхард тоже подвержен эмоциям.
Гренадёры Райнхарда готовились к десятому приступу. На их пути была установлена баррикада из трупов, а отряд Овлессера, одуревший от наркотиков и крови, вглядывался в них пылающими глазами.
— Если вы собираетесь нападать, трусливые мыши, то пошевеливайтесь и нападайте! — раздался в коридоре рык Овлессера. — Я брошу ваши тела в котёл и приготовлю себе хорошую порцию фрикасе! Хотя наверняка вкус мяса таких безродных ничтожеств отвратителен, но на поле боя не до разборчивости!
— Варвар, — сплюнул Ройенталь. — Как и сказал главнокомандующий, это герой из каменного века. Ему бы родиться тысяч на двадцать лет раньше.
— Но он родился теперь, и из-за этого плохо придётся нам, — с горечью добавил Миттермайер. Он подозвал адъютанта и приказал принести два комплекта силовой брони.