И всё же, завершить операцию всего три дня удалось, вероятно, лишь благодаря выдающимся навыком командира наземных сил Вальтера фон Шёнкопфа. У других командующих это обычно занимало неделю или больше. План Шёнкопфа заключался в том, чтобы обезопасить стратегические точки, сосредоточив в них огневую мощь, связать их друг с другом линиями из бронемашин, а затем продвигать эти линии, увеличивая подконтрольную территорию.
Позже, после того, как такая тактика использовалась в течение дня, враг начал адаптироваться к ней и искать способы защиты. Именно тогда Шёнкопф неожиданно переключился на другую схему атаки, устроив блицкриг в направлении вражеской базы с одного из укрепленных объектов.
Повстанцы не смогли успеть перестроиться к этому переходу с позиционного наступления на лобовой удар. И хотя их предводители забаррикадировались в здании местного командного центра армии Союза, где у них была база, исход битвы был уже предрешён, так как они уже были отрезаны от большей части своих сил. После двух часов перестрелки и рукопашной схватки, капитан Маррон, предводитель повстанцев, сунул дуло своего бластера себе в рот и нажал на спуск, а оставшиеся подняли белый флаг.
— Хорошая работа, — похвалил Ян Шёнкопфа, когда тот вернулся на флагманский корабль «Гиперион». А потом потрясённо осмотрел бесчисленные следы губной помады на лице, руках и форме командира своих наземных сил. Он мог лишь представлять энтузиазм, с которым местные жители встретили освободителей после более полумесяца жизни в страхе.
— Ну, я тоже получил удовольствие, — ответил Шёнкопф с усмешкой.
Таким было положение дел на момент появления Багдаша.
Когда его личность была подтверждена, Багдаша сопроводили на мостик, а потом в зал совещаний. Все изголодались по новостям из столицы, но право задать первый вопрос принадлежало Яну, сидевшему во главе стола.
И вопрос, который Ян задал под пристальными взглядами собравшихся, звучал так:
— Кого они казнили?
— Немало людей арестовано, но, по крайней мере, на данный момент, все живы, — ответил Багдаш. — Хотя я не знаю, что они станут делать в будущем.
— Понятно…
— Что более важно, ваше превосходительство, я прибыл с кое-какой информацией. Одиннадцатый флот подконтролен заговорщикам и сейчас, пока мы говорим с вами, направляется сюда.
При этих словах раздался общий вздох. Ян, ничего не говоря, жестом предложил Багдашу продолжать.
— Командующий флотом, вице-адмирал Легранж, по всей видимости, надеется на прямое столкновение и решающую битву. Он не станет использовать никаких уловок.
— Что ж, слава богу, что никаких уловок не будет, — пробормотал Ян, не обращая внимания на некоторый сарказм в словах Багдаша, а потом позволил подчинённым задавать вопросы.
Отвечая Фишеру, Мураю и остальным, Багдаш продолжал оглядывать помещение, словно кого-то искал. Наконец, он решился обратиться к Яну:
— Ваш адъютант, старший лейтенант Гринхилл, кажется, отсутствует…
— Да, так и есть, — ответил Ян. — Я решил оставить её на Изерлоне.
— Ох!
Все рефлекторно повернулись на возглас и увидели Шёнкопфа, пролившего кофе себе на грудь.
— Ну вот, кофе залил мои лучшие награды. А я столько трудился ради этих поцелуев… — произнёс тот. — Прошу прощения, я оставлю вас ненадолго.
Говоря это, Шёнкопф посмотрел в глаза Яну, а потом покинул комнату.
Юлиан стоял в коридоре. Хотя его положение и не позволяло ему войти внутрь, его всегда можно было найти где-то в пределах слышимости от Яна.
— Ты не знаешь, где сейчас лейтенант Гринхилл? — спросил его Шёнкопф.
— Она в лазарете, — ответил Юлиан. — Говорила что-то насчёт головной боли с самого утра… К сожалению, она не смогла прийти.
«Скорее всего, психологическое истощение…»
Кивнув, Шёнкопф отправился в лазарет.
Когда он попытался войти, миниатюрная медсестра взглянула на его грязную полевую форму, испятнанную помадой и кофе, и с возмущением направилась к нему.
— Я ищу лейтенанта Гринхилл.
— Она здесь, но вы не можете войти в лазарет в такой грязной одежде.
Медсестра, не достающая Шёнкопфу и до плеча, решительно загородила ему дорогу, но затем раздался ещё один голос, спасший генерала: