«Если уж сражаться со щенком, то я предпочту белобрысого. Этот его рыжий подручный не слишком подходит, ну да ладно, начну с него», — заявлял перед боем маркиз Литтенхайм.
Его похвальба потерялась где-то на поле боя. Теперь он пытался скрыться со всей возможной скоростью.
На пути у него показались бесчисленные огоньки света. Флот его кораблей поддержки располагался в тылу в ожидании затяжной битвы. Но теперь они были для маркиза лишь помехой на пути к отступлению.
— Открыть огонь!
Офицер-артиллерист не поверил своим ушам.
— Н-но это же наши союзники, ваше превосходительство. Стрелять по ним сейчас было бы…
— Если они на нашей стороне, то почему мешают моему бег… то есть, нашей смене курса? Меня не волнует, кто это. Огонь! Стреляйте, я говорю!
Вот так битва при Кифейзре породила ещё одну трагедию. Безоружный флот поддержки был атакован своими же, просто для того, чтобы проложить путь к бегству. Это был гротескный символ глупости войны.
Поняв, что союзники отступают, командиры флота поддержки отдали приказ изменить курс, однако посреди этого маневра операторы сенсоров закричали от шока:
— Волны энергии и ракеты быстро приближаются! Уклонение невозможно!
— Враг атакует?
Естественно, это был обычный вопрос в такой ситуации. Находясь в тылу, они ожидали, что смогут избежать перекрёстного огня, значит, противник скрывался где-то поблизости.
— Нет, это наши со… — вспышка взрыва уничтожила их всех прежде, чем он успел договорить.
Кораблём, принесённым в жертву дружественным огнём, был «Пассау-3», атакованный нейтронными боеголовками из рельсовых орудий.
За краткий миг бушующий шторм нейтронов охватил корабль, поразив весь экипаж. Это означало почти моментальную смерть. Только один человек, сержат Курлих, проводивший инспекцию провианта в грузовом трюме, смог прожить на несколько секунд дольше, окружённый толстой внутренней стеной и транспортными контейнерами.
Сержант упал на пол, не в силах понять, что с ним случилось. Разве основной флот не должен был защищать их? Кто мог напасть на них? Или просто произошла авария?
Как бы то ни было, он попытался встать. Выйти наружу и выяснить, что происходит. Вернуться домой, где его ждали жена и новорожденный близнецы…
Однако он не смог подняться. На тыльной стороне его руки появилось фиолетовое пятно, когда он попытался ухватиться за стену. Оно разрасталось, покрывая кожу и пузырясь, пока не охватило все его биологические ткани до последней клетки.
В момент взрыва лейтенант Ринсер с корабля «Дюран-8» флота поддержки был отброшен к стене. Прямо перед тем, как потерять сознание, он почувствовал обжигающе-острую боль в правой руке.
Очнувшись, он увидел вокруг себя дым и трупы. Лейтенант попытался подняться, но закашлялся и потерял равновесие. Он оглядел себя, особенно правую руку, теперь отсутствующую ниже локтя. Во время взрыва в неё попал какой-то обломок. Мышцы сразу же сократились, помог также и скафандр. Результатом стала на удивление терпимая боль и небольшая потеря крови.
— Есть здесь ещё кто-нибудь? — слабым голосом попробовал позвать Ринсер, сидя на полу. Третья его попытка нашла отклик, и к нему приблизилась невысокая фигура.
Брови Ринсера удивлённо поднялись. Под растрёпанными золотистыми волосами он увидел мальчишеское лицо, покрытое кровью и пеплом.
— Что делает юноша твоего возраста в подобном месте?
— …Я ученик. Меня направили в крепость Гармиш работать стюардом.
— Понятно. Так сколько тебе лет?
— Тринадцать… Будет тринадцать через пять дней.
— Мир действительно движется к концу, если дети появляются в зонах военных действий.
Лейтенант вздохнул и, понимая, что конец света всё же ещё не наступил, решил обратить внимание на ранения. Он сказал, где находится аптечка, и мальчик принёс её ему.
Заморозив болевые рецепторы охлаждающим аэрозолем, лейтенант продезинфицировал рану и обернул её защитной сеткой. Ушибы и ссадины ребёнка, вместе с ожогами первой степени, показали, что судьба была на его стороне.
Неожиданно мальчик ахнул, взглянув на уцелевший экран.
— Похоже, враг приближается.
— Враг? — осторожно переспросил лейтенант. — Кто этот враг? Теми, кто сделал это с нами, были…
Когда Ринсер, с трудом держась на ногах, смог встать, то активировал систему аварийных сигналов и нажал на зелёную кнопку.
— Мы сдаёмся. У нас на борту раненые, и мы просим защиты во имя человечности.
«Человечность». Лейтенант скривил губы. Если спасение врага — это человечность, то как назвать убийство собственных товарищей?