— Контр-адмирал Флегель говорит за всех нас! — заявили прочие. — Мы не позволим ему умереть в одиночестве. Давайте все покончим с собой, чтобы потомки знали о гордости дворян Империи!
Это была крайняя степень нарциссизма. И герцог Брауншвейг не упрекал их за это.
— Так как сейчас не идёт сражения, то, несомненно, именно мой долг, как руководителя, принять решение по этому вопросу.
С тех пор, как он узнал о гибели маркиза Литтенхайма, герцог только и делал, что совал нос в решения Меркатца. Вот и теперь он стоял перед этими взволнованными молодыми людьми, вещая своим звучным голосом:
— Господа, ваши храбрость и гордость показали всем истинное лицо имперского дворянства. Вы нанесли сокрушительный удар этим тщеславным простолюдинам. Нам нет нужды опасаться Миттермайера или даже этого белобрысого мальчишки, называющего себя маркизом и гросс-адмиралом. Мы победим. И, победив, покажем им, что справедливость на нашей стороне! Да здравствует Империя!
— Да здравствует Империя! — восторженно вскричали молодые дворяне.
Меркатцу больше нечего было сказать. Возможно, именно в этот момент его разочарование превратилось в отчаяние.
— Теперь в любую минуту, Оберштайн, — сказал Райнхард.
Его главный советник согласно кивнул, сверкнув своими искусственными глазами.
Собравшимся на «Брунгильде» адмиралам были отданы чёткие инструкции о том, как им следует вести боевые действия.
15-го августа вести о быстром приближении флота Миттермайера достигли крепости Гайесбург. В отличие от предыдущих нападений, теперь Миттермайер собирался активно атаковать, используя дальнобойные водородные ракеты.
— Побитый адмирал снова объявился, чтобы ещё раз потерпеть бесславное поражение. Запомните мои слова: сколько бы раз мы ни сражались, число его поражений будет лишь расти.
Молодые дворяне всё чаще игнорировали приказы Меркатца. Вот и теперь они направились к своим кораблям и, не дожидаясь указаний командующего, вылетели из крепости, чтобы атаковать первыми.
Увидев приближающиеся корабли, Миттермайер не смог удержаться от насмешки:
— Если бы эти тупоголовые сынки аристократов сидели в своей норе, они смогли бы прожить чуть дольше. Или они выходят лишь затем, чтобы превратиться в космическую пыль?
Хотя он и сам был из того же поколения, что и «тупоголовые сынки аристократов», его боевой опыт и достижения были выше, чем у любого из них.
Сражение с бандой неучей, не сумевших разглядеть за его предыдущим фальшивым отступлением заранее спланированной уловки, граничило с абсурдом.
Однако на этот раз было получено подтверждение, что герцог Брауншвейг лично участвует в этой битве. Так что на Миттермайере лежала огромная ответственность. И ему нужно было выдержать ещё два или три акта этого фарса, чтобы враг попался в ловушку.
Противники столкнулись.
Бесчисленные орудия извергли из себя лучи света. Эти направленные потоки энергии уничтожали корабли, сокрушали их, а вспышки взрывов пронзали новые выстрелы.
Но сражение не затянулось. Флот Миттермайера начал постепенно отступать, не выдержав напора сил дворянской коалиции.
— Какой позор! Они столько раз убегали, что им, наверное, уже и не стыдно. Давайте покончим с этими болванами одним ударом. А потом доберёмся и до белобрысого щенка! — радовались аристократы, охотно бросаясь в погоню.
Тем не менее, и среди них нашёлся человек, заподозривший неладное в вялых действиях Миттермайера. Вице-адмирал Фаренхайт, умелый офицер, сражавшийся вместе с Райнхардом и Меркатцем в битве при Астарте. Он держался на равном расстоянии от герцога Брауншвейга и Меркатца и с осторожностью относился к своим молодым горячим союзникам.
— Сохраняйте дистанцию. Это может быть ловушкой.
Это было вполне возможно. И им следовало быть готовыми ко всему.
Разумеется, как только флот аристократов замедлил преследование, Миттермайер обрушился на них с внезапной контратакой. Аристократы приняли бой, и
Миттермайер снова отступил, тем самым вызвав их за собой. Они повторили этот танец много раз. Согласованность действий флота Миттермайера была безупречной.
Таким образом, силы коалиции всё глубже и глубже заманивались в сердце ловушки, старательно расставленной для них Райнхардом и Оберштайном. Линии фронта растянулись до предела, и когда вражеские системы коммуникаций стали выходить из строя, Миттермайер вновь пошёл в атаку.