— Не стану этого отрицать.
— О? И что же это за идея?
— Обратиться за помощью к сестре маркиза Лоэнграмма.
— Графине Грюневальд? Мы тоже об этом думали, но окажется ли этого достаточно? — спросил Ройенталь. Хотя, по правде говоря, всё дело было в том, что никто не хотел брать на себя задачу сообщить Аннерозе о случившемся.
— Я сам займусь этим. Но мне потребуется помощь и от вас: нужно, чтобы вы схватили человека, который убил адмирала Кирхайса.
Даже сообразительный Ройенталь не смог сразу понять смысла этой просьбы. Его разноцветные глаза расширились от удивления.
— Вы говорите странные вещи. Убийцей же был Ансбах, разве не так?
— Ансбах лишь мелкая рыбёшка. Нам нужно сделать кого-то другого настоящим заговорщиком. Очень крупной рыбой.
— Что вы имеете в виду?
— Это одна из форм психологических нарушений, — объяснил Оберштайн. — В глубине души маркиз отчаянно желает, чтобы убийцей оказался кто-то могущественный. Он не может смириться с мыслью, что Кирхайса убил кто-то вроде Ансбаха — обычный слуга герцога Брауншвейга. Это создаёт необходимость того, чтобы Кирхайс был убит куда более серьёзным врагом. Значит, нам нужно найти этого врага, стоявшего за спиной Ансбаха. На самом деле такого человека не существует. Поэтому нам придётся самим его создать.
— Хмм… Но кого же нам назначить главным заговорщиком? Знатных аристократов почти не осталось. Найдётся ли кто-то, подходящий для этого сценария?
— О, на эту роль есть замечательный кандидат.
— Кто же? — с сомнением спросил Миттермайер.
— Канцлер Империи, герцог Клаус фон Лихтенладе.
На мгновение в комнате повисло молчание. Миттермайер выглядел так, будто его ударили физически. Взгляды остальных адмиралов тоже сосредоточились на начальнике штаба, встретившем их взгляды своими искусственными глазами. Они догадывались, чего он добивался: Оберштайн хотел использовать обстоятельства в их пользу, чтобы уничтожить потенциального противника.
— Не хотел бы я стать вашим врагом, — сказал Миттермайер. — Мне точно не удалось бы победить.
По крайней мере внешне Оберштайн никак не отреагировал на глубоко скрытую злость в словах Миттермайера.
— Герцога Лихтенладе рано или поздно всё равно пришлось бы уничтожить. И он точно не невинная овечка. Нет никаких сомнений, что он и в самом деле плетёт заговор, чтобы избавиться от маркиза Лоэнграмма.
— Иными словами, вы хотите сказать, что это будет не полностью ложным обвинением. Понятно. Этот старик и правда большой интриган, — негромко произнёс Ройенталь, словно пытаясь убедить самого себя.
— Мы как можно скорее вернёмся на Один, арестуем герцога Лихтенладе и захватим имперскую печать. Сделав это, мы сможем добиться диктатрских полномочий для маркиза Лоэнграмма.
— Но что мы станем делать, если человек, в чьих руках окажется имперская печать, останется на Одине и сам попытается стать диктатором? — с сарказмом спросил Миттермайер.
— Этого не стоит опасаться, — ответил Оберштайн. — Даже если у кого-то из вас есть такие амбиции, его остановят адмиралы того же ранга. Никто из вас не станет послушно служить человеку, который до сих пор был наравне со всеми. На самом деле, именно по этой причине я и говорил, что нам не нужен номер два.
Главное — это не то, как ты получил силу, а то, как её используешь.
Адмиралы признали правоту этого суждения, и это привело их к принятию важнейшего решения.
Заговоров и обмана нельзя избежать. Теперь настало время очистить двор от скрытых врагов маркиза Лоэнграмма и обрести всю полноту правительственной власти. И стратегия Оберштайна — именно то, что им для этого нужно. Если они продолжат стоять и ничего не делать, то просто отдадут инициативу в руки врага.
И адмиралы начали действовать. Оберштайн, Меклингер и Лютц остались в Гаейсбурге, чтобы обеспечивать безопасность, в то время как все остальные, возглавив элитные войска, направились на Один.
Таким образом, они сделали первый шаг по предотвращению государственного переворота, который герцог Лихтенладе наверняка собирался рано или поздно устроить. Движимые своей решимостью, они преодолели двадцатидневный переход до Одина всего за две недели.
«Ураганный Волк» Миттермайер язвительно сказал своим подчинённым:
— Бросайте корабли, отстающие от колонны. Надеюсь, когда-нибудь они всё же доберутся до Одина.