Выбрать главу

— Прошлый год — это прошлый год. Учтите хотя бы вот что: это лишь благодаря адмиралу Яну заговорщики были разгромлены так быстро и полностью. Но если у него когда-нибудь появятся собственные амбиции, кто сможет его остановить? Разве не оказались перед ним бессильны даже Изерлон и Ожерелье Артемиды?

— Но…

Хенлоу начал было возражать, но сразу же остановился, достал платок и вытер с лица пот. От сомнений, щедро приправленных страхом, у него свело живот. Кессельринг ясно видел это. Добавить ещё немного специй и сомнения превратятся в подозрение.

— Я понимаю, что мои слова звучат как навет, но у меня есть некоторые основания для них…

— О чём вы говорите? — Хенлоу наклонился вперёд с напряжённым выражением лица. Теперь он окончательно превратился в марионетку, пляшущую под дудку Кессельринга.

— Ожерелье Артемиды. Двенадцать боевых спутников на стационарной орбите над Хайнессеном. Адмирал Ян уничтожил их все. Но действительно ли было необходимо уничтожать все двенадцать?

— Теперь, когда вы об этом упомянули… — подумав, пробормотал Хенлоу.

— Вот именно. Что, если он видел в них препятствие для того, чтобы позже самому захватить Хайнессен, и потому устранил их, когда представился шанс? Я говорю это лишь из привязанности к правительству Союза, и если я ошибаюсь, значит, ошибаюсь, но не кажется ли вам, что было бы лучше попросить адмирала Яна объясниться?

Вылив на голову Хенлоу ещё немало ядовитых речей, Кессельринг покинул резиденцию представителя Союза.

Приехав в здание правительства Феззана, Кессельринг доложил обо всём Рубинскому и замер, чуть нахмурясь.

— В чём дело? Кажется, тебя что-то тревожит.

— Я рад, что всё прошло хорошо, но когда людьми так легко удаётся управлять, то кажется, будто чего-то не хватает. Я бы хотел как-нибудь поучаствовать в настоящем противостоянии, знаете, таком, когда от напряжения готовы посыпаться искры.

— Так бывает не всегда. И уже очень скоро ты захочешь встретиться с кем-нибудь, с кем проще договориться. И не думай, что сегодняшние переговоры прошли успешно благодаря твоим превосходным дипломатическим способностям.

— Я понимаю. Дело было в том, что представитель Союза находился в очень слабой позиции… как с официальной стороны, так и с личной, — Кессельринг негромко рассмеялся. Хенлоу был человеком, подверженным мирским страстям, и Кессельринг, по приказу правителя, сам предоставлял ему деньги и красивых женщин, приручая его для будущего использования. Развращение и подкуп иностранных дипломатов не нарушали морального кодекса феззанцев. Признавая существование вещей, которые невозможно купить, они не видели ничего неправильного в том, чтобы купить за разумную рыночную цену то, что продаётся, а затем использовать.

— Кстати, ваше превосходительство. Не знаю, вправе ли я поднимать столь мелкий вопрос, но не могли бы вы уделить минуту, чтобы поговорить о человеке по имени Борис Конев?

— Я помню, кто это. Что насчёт него?

— Мы получили на Бориса Конева жалобу от нашего представителя в Союзе. Похоже, он не слишком открыт к сотрудничеству и трудолюбив, а главное — совершенно немотивирован.

— Хмм…

— Как свободный торговец, он, видимо, неплохо соображал и умел вести дела. Но связывать его статусом госслужащего… Разве это не то же самое, что приказать кочевнику вспахать поле?

— Хочешь сказать, что он не подходит для этой работы?

— Пожалуйста, простите, если рассердил вас. Наверняка действия вашего превосходительства являются результатом всестороннего рассмотрения…

Рубинский сделал крохотный глоток вина, покачав его во рту.

— Здесь не о чем беспокоиться. Возможно, Конев и вправду лучше подходит для самостоятельной работы. Однако у меня есть пешки, которые кажутся бесполезными сейчас, но чьё предназначение станет очевидным впоследствии. Причём зачастую, как с банковскими счетами и облигациями, — чем дольше срок, тем выше процентная ставка.

— Это, несомненно, так, но…

— Сколько сотен миллионов лет потребовалось для образования нефти в пластах Земли, прежде чем она стала чем-то полезным? По сравнению с этим, если человеку дать пятьдесят лет, то он обязательно покажет результат, как бы бестолков он ни был. Не нужно волноваться.

— Сотни миллионов лет, вы сказали?.. — пробормотал помощник со странным чувством поражения, словно разрыв между ними только что в одно мгновение увеличился до отказа.

Подумав несколько секунд, Кессельринг снова посмотрел на правителя.

— И всё же… Направление движения пешек на шахматной доске определено изначально, но к людям это не относится. Они двигаются в ту сторону, куда хотят сами, и превратить их во что-то полезное бывает на удивление трудно…