Прежде, чем приступить к испытаниям работы двигателей, адмирал Карл Густав Кемпфф ненадолго вернулся на Один, чтобы доложить о ходе работ гросс-адмиралу Райнхарду фон Лоэнграмму, главнокомандующему Космической Армады Империи.
— Думаете, это будет работать?
— Обязательно будет, — по-солдатски чётко ответил Кемпфф на вопрос Райнхарда. — Можете рассчитывать на это.
Райнхард окинул взглядом своих светло-голубых глаз высокую и мощную фигуру подчинённого, кивнул, а потом, со смягчившимся выражением лица, порекомендовал ему провести одну ночь дома с семьёй. Кемпфф планировал возвращаться в Гайесбург незамедлительно, но сменил маршрут и вернулся в свою официальную резиденцию. У него были жена и двое детей. Им впервые за несколько месяцев удалось собраться вместе, и Кемпфф с признательностью подумал о молодом главнокомандующем, придя домой.
— Ваш папа скоро отправится в космос, чтобы разобраться с плохими парнями. Вы оба мужчины, поэтому я хочу, чтобы вы вели себя хорошо и заботились о маме.
Кемпфф прекрасно знал, что всё совсем не так однозначно, но считал, что в общении с детьми нужно говорить просто и ясно. Когда они подрастут, то сами осознают, насколько сложен и уродлив этот мир. Быть может, тогда они станут возмущаться тем мировоззрением, которое передал им отец, но он верил, что, когда они сами станут родителями, они поймут его.
— Мальчики, попрощайтесь с отцом.
По подсказке матери, старший из сыновей, восьмилетний Густав Исаак, обхватил руками тело отца и, подтянувшись так высоко, как только мог, сказал:
— До свиданья, папа. Возвращайся скорее.
Пятилетний Карл Франц подбежал к ним, и, запрыгнув на спину брату, тоже подтянулся поближе к отцу.
— Пока, папа. Привези мне подарок, ладно?
Старший из мальчиков развернулся и стал ругать его:
— Глупый! Папа отправляется работать. У него не будет времени покупать подарки!
Но их добрый отец лишь рассмеялся и погладил каштановые волосы заплакавшего младшего сына своей большой ладонью.
— Я привезу подарки, когда приеду… Или нет, постойте, как насчёт такого? Мы давно не навещали вашу бабушку. Давайте поедем к ней все вместе, когда я вернусь?
— Дорогой, ты уверен, что стоит давать такие обещания? Дети обидятся, если ты нарушишь их.
— А? Да ничего, всё будет хорошо. После успешного выполнения нынешнего задания, я точно получу возможность отдохнуть. И мы даже сможем отправлять больше денег твоим родным.
— Это не то, о чём я… дорогой, просто постарайся вернуться целым и невредимым. Это всё, чём я прошу.
— Про это не стоило и упоминать. Я вернусь.
Кемпфф поцеловал жену, легко подхватил обоих детей и снова улыбнулся.
— Разве я когда-нибудь не возвращался, отправляясь на битву? — спросил он с оттенком деревенского юмора.
Хильда была не единственной, кто критически относился к идее вторжения. Вольфганг Миттермайер и Оскар фон Ройенталь, прозванные «Двойной Звездой», придерживались того же мнения. Хотя поначалу они были разочарованы тем, что кому-то другому поручили эту миссию, это сожаление быстро превратилось в шокированное неверие, когда они узнали, что весь план операции изначально исходил от инспектора Научно-технического отдела Шафта. Было совершенно очевидно, что тем руководили лишь личные мотивы.
Однажды ночью, в клубе для высокопоставленных офицеров, они вдвоём пили кофе и играли в покер в отдельной комнате. При этом они на все лады ругали Шафта.
— Даже если он и придумал какую-то новую тактическую теорию, то всё равно глупо думать, что это повод настаивать на атаке. Это мумеи-но-ши, позорно предлагать такое командующему, — жёстко сказал волевой и честный Миттермайер, критикуя Шафта.
«Мумеи-но-ши», древнекитайский термин, означающий «напрасная жертва 2500 солдат», обычно использовался для описания беззаконных войн, не имеющих высокой цели, и был самым резким из терминов для критики войны.
Кемпфф был назначен командовать операцией, и Миттермайер сдерживался от публичного высказывания своего мнения. Во-первых, дело уже вышло за рамки того, когда допустима критика, а во-вторых, он не хотел, чтобы люди подумали, будто он завидует возможным успехам Кемпффа. Так что он сказал одному лишь Ройенталю:
— Конечно, рано или поздно мы должны разгромить Союз, но нынешняя затея бессмысленная и ненужная. Для государства вредно устраивать мобилизацию без особой нужды и становиться заносчивым только из-за своей военной мощи.